— Насть… — в трубке что-то зашипело, и голос матери почти совсем пропал.
— Мам, я опять ничего не слышу. Сейчас, подожди! — Настёна подёргала и без того растянутый провод. — Говори!
— Я договорилась с Леонидом, что мы подъедем к тебе чуть пораньше, часам к одиннадцати-половине двенадцатого. Все нужные вещи он обещал привезти с собой.
— Вот видишь, а ты переживала! — обрадовалась Настя. — Я же тебе говорила, что Лёнечка — чудо, а ты мне почему-то не верила, обвиняла его во всех смертных грехах!
— Насть, давай не будем толочь воду в ступе, — сквозь треск слова матери были слышны плохо. — Поживём — увидим.
— Да нечего тут смотреть! — с жаром проговорила Настя. — Он у меня замечательный, только ты никак не хочешь этого понять!
— Я до твоего замечательного два дня дозванивалась, никак за хвост поймать не могла. А когда дозвонилась, он лыка не вязал, — голос Марины Дмитриевны неожиданно прозвучал чересчур громко.
— Мам, ну, это же понятно! У человека родилась дочка! Ты что думаешь, другие мужики ведут себя как-то иначе? Да все они одинаковые!
— Все, да не все! — даже сквозь шипение трубки было слышно, как женщина громко вздохнула.
— Мам, ты просто предвзято к нему относишься!
— Слушай, Насть, давай поговорим о чём-нибудь ещё, — устало произнесла мать.
— Знаешь что, как только я заговариваю о Леониде, ты либо осыпаешь его незаслуженными упрёками, либо пытаешься перевести разговор на другую тему!
— Насть, нам что, не о чем больше поговорить?
— Наверное, не о чем! — неожиданно в тоне Насти появилась злость. — Мам, хочешь ты этого или нет, тебе придётся смириться с тем, что он — отец Кати и мой муж, и я не позволю тебе отзываться о нём плохо!
— Да успокойся ты, никто не трогает твоего драгоценного Лёню!
— Вот и хорошо! — неожиданно в трубке раздался сигнал, предупреждающий, что через десять секунд связь закончится, но бросать следующий жетон у Насти не было никакого настроения. — Ладно, мам, сейчас нас разъединят. Спокойной ночи. Я тебе завтра вечером позвоню, — торопливо сказала она и, не дожидаясь, когда их действительно разъединят, положила трубку.
* * *
Настеньке нездоровилось. Весь день с самого утра её слегка познабливало. Стараясь не обращать внимания на слабость, она, как обычно, занималась своими домашними делами, но время от времени ловила себя на мысли, что ей хочется сесть в уголок дивана, закутаться в тёплый шерстяной плед и, прислонив тяжёлую голову к мягкой спинке, закрыть глаза.
Вероятнее всего, простудилась Настя вчера. Отполоскав Катюшкины пелёнки, она вышла вывешивать их на балкон и почувствовала, как под халат, на влажное от пота тело, проникает прохладный ветер. Ещё тогда она подумала, что её может продуть, но вернуться, чтобы надеть на себя что-нибудь поверх тонкого халатика, у неё просто не было сил. Перебросив бельё через верёвку, Настя наскоро закрепила его прищепками и, торопливо подхватив таз, юркнула обратно в комнату.