В моей жизни был такой факт, когда меня случайно арестовали в Америке, я провел в камере сутки, и там ко мне относились как к неполноценному, как к цветному. И до сих пор это самое сильное впечатление в моей жизни.
Когда я вернулся в Нидерланды, во мне была злость, которую… да, невозможно описать. Злость, которая может поселиться в человеке, она, по-моему, почти безгранична.
Да… Я впал в депрессию, проспал девять месяцев, я не хотел больше выходить на улицу, я не хотел разговаривать. В конце концов я снова взял потерянную нить, я снова вышел на улицу. Теперь я могу сказать, что я стал лишь сильнее.
Знать, зачем я живу, я никогда не буду.
Но я могу… я… живу ради жизни, живу жизнью. Я хочу сказать, что я очень счастлив, что живу…
Я смотрю на его лицо и думаю: «Если ты так счастлив, зачем тебе нужен я — чужой, незнакомый, безмолвный?..» Но, глядя мне в лицо, он продолжал.
…И я верю в доброту человека, я также верю в жестокость, в плохую сторону человека. Я думаю, что оба чувства одинаково сильные. Но всегда есть выбор, у тебя всегда есть выбор между приветливостью и агрессией, а агрессия — более простой выход для людей. Приветливость — это… приветливость звучит вроде немножко, немножко, как в шестидесятые годы. Самое главное, по-моему, — это любовь, и если бы мне разрешили дать имя Богу, я назвал бы его Любовью.
Это та созидательная сила, которая стоит очень близко с ненавистью.
…Потом Марк замолчал. Я понял, что он сказал все, что хотел сказать, и я ему больше не нужен.
Молодой человек сидел напротив меня с закрытыми глазами.
Я, конечно, никогда больше не увижу его. Жаль.
Созидательная сила рядом с ненавистью… слишком по-человечески.
…Потом… потом я почувствовал живое тепло камней.
И я оказался в совсем другом месте.
Луна… и вокруг старые стены.
Старинная башня, маяк… А может быть, это остров?
И это какая-то крепость на острове?
Я по-прежнему был один, но меня кто-то направлял. И было это — и не ночь, и не рассвет…
…Потом было цветущее дерево на моем пути. Не в Японии ли я?
Стебли холодные, руки мерзнут…
Нет… Я не в Японии.
Коснулся белого соцветия — ледяные лепестки.
Испугался хрупкости.
Пошел прочь, не оборачиваясь.
Иду вдоль стены с вереницей одинаковых дверей. Иду, потому что иду.
Кто-то ведет.
Не спрашиваю.
…Потом внезапно открылась одна из дверей в стене, и я вошел внутрь.
* * *
…Потом была деревянная лестница. Какой-то богатый дом…
Полы скрипели. Почему-то одна рама была пустой.
Свет луны на стенах…
В тишине дома, который сам открыл мне двери, никто меня не встречал.
…Потом я разглядывал сюжет большой картины: вернулся корабль…