Пацаны исчезли с быстротой молнии, а в щели двери появились четыре любопытных глаза. Тетушка, хлопоча у плиты, не заметила этого. Споро собирая на стол, она не переставая говорила:
– Горе-то какое, сеньор, горе-то! Неужели Сластолюбчик Жан добрался и до этих дурищ... моих крошек, я хотела сказать! Ничего удивительного, они вечно крутятся около фонтана... то есть все время норовят убежать, свалив на меня все хозяйство. Такие ленивые! И ни к какому делу непригодные, только вышивать да читать умеют, а корову подоить, свиньям да курам корм задать – сколько я их била, пока научила! То есть... в общем, чего уж говорить, намучилась я, с тех пор как сестра моя, мать их, померла, прости, Господи, душу ее! Сама-то ничего не умела, развратница, выскочила замуж за дворянина, так думает, можно и забыть родных? Но как что – сразу: «Мария, Мария, ты у меня одна, позаботься о моих крошках». А о моих ты позаботилась, когда у тебя денежки водились?
Тетушка Мария резала хлеб и сыр, доставала из печи чугунок с супом, не замолкая ни на минуту, только утирая иногда глаза уголком передника. Затем поставила на стол перед рыцарем деревянную миску с дымящимся супом:
– Не побрезгуйте простым угощением, благородный господин!
Арчибальд не побрезговал: он не ел со вчерашнего утра. Тетушка, подперев голову руками, смотрела, как он работает ложкой.
– Позор-то какой, – вздохнула она. – Срам-то! На всю округу! Как я соседкам в глаза смотреть буду? Как расскажу? Охохонюшки... Обесчестили девиц, кто их теперь возьмет таких? Дядюшка придет – что скажет? В его-то годы такой стыд! Куда ты смотрел, Господи? И так-то еле сводили концы с концами из-за этих нахлебниц, а теперь и вовсе с голоду помрем... – Глаза тетушки увлажнились. – Куда их теперь, пользованных-то? И так приданого один короб на двоих! А теперь и вовсе жениха не найти, который на обесчещенных-то позарится! Ох, смерть моя пришла... Дядюшка придет – выгонит ведь обеих, ох выгонит! Кому ж они нужны-то теперь?.. – Тетушка давно говорила сама с собой.
Арчибальд с грохотом отодвинул миску.
– Куда выгонит? На улицу что ли? – резко спросил он.
Тетушка испуганно посмотрела на рыцаря:
– Да я разве знаю, куда они пойдут? Побираться ли, продаваться ли... Мое ли это дело? Муж мне голова – как скажет, так и будет. Мы люди бедные, нам доброта не по карману...
Рыцарь прикусил губу. Опустив красное от гнева лицо, он пошарил за пазухой и вытащил небольшой кожаный мешочек. Отложил в пояс три серебряные монеты, кинул мешочек тетушке, которая ловко поймала деньги и тут же припрятала в недрах юбок.