Раз в год Никита Петрович Огоньков непременно болел ангиной. Избежать этого было невозможно, и он давно уже смирился с тем, что минимум на неделю выпадает из жизни. На этот раз хворь упала на те дни, когда должен был рассматриваться злополучный проект бюджета того самого фонда. СМИ Огоньков не доверял патологически, поэтому зазвал к себе в гости Дымова, который и без того рвался навестить заболевшего приятеля. С друга-демократа Огоньков взял слово подробно рассказать о том, что происходило в Думе.
Никита Петрович не стал посвящать Дымова в историю с координатором фракции: Дмитрий Михайлович был, как ни крути, идеологическим противником.
Огоньков вообще никому больше не рассказывал о случившемся.
Он знал, что на следующий же день Николай Васильевич с утра отправился на девятый этаж старого здания в штаб фракции>[85] и просидел там почти до вечера. А вернувшись, сказал, что все будет хорошо. Выведывать подробности Огоньков не стал, почувствовав, что депутат ничего больше рассказывать не будет.
Прошло два заседания фракции — вопрос о координаторе не поднимался. Законопроект был включен в повестку дня одного из пленарных заседаний, но рассмотреть его не успели, перенесли на следующее.
И тут Огоньков заболел.
Дымов явился ровно в семь и с порога, едва убедившись, что друг пошел на поправку, начал изобличать двуличие коммунистов: «Ваши — в своем репертуаре: сначала поругаются, поклянутся в том, что никогда не проголосуют за предложения антинародного режима, а потом — будьте любезны».
«О чем ты, Михалыч?» — Огоньков почувствовал, что у него темнеет в глазах. Дымов, не обращая внимания, продолжал: «О поправке в закон о взносах во внебюджетные фонды, о чем же еще. Я как раз около Малого зала курил с вашим экспертом. Володя, кажется, его зовут. Сговорились пойти кофе попить, но Володя попросил подождать пять минут, пока законопроект провалят. Только проголосовали „за“. У эксперта вашего глаза навыкат, он сигарету бросил да куда-то побежал». Дымов помолчал немного и продолжил уже другим тоном: «Это-то все ерунда, а вот когда утром кто-то из ваших запрос смастерил о том, что Чубайса вот-вот премьером назначат…»
Огоньков поддерживал по мере сил беседу, но мысли его были далеко от злокозненных ельцинских планов относительно главного аллергена страны>[86]. Он не знал, что думать: либо Николай Васильевич обманул его и никому ничего не рассказал, либо координатор сумел переубедить руководство фракции. Первый вариант делал невозможным дальнейшее сотрудничество Огонькова с депутатом, второй — ставил под сомнение дальнейшее пребывание Никиты Петровича в Думе и партии. Можно было простить руководству вялость в июне 1996 года