— Пошли скорее, — пробормотал он, выбираясь в окно.
Софи испуганно вскрикнула, но достаточно быстро сообразила, что к окну вплотную примыкает крыша какой‑то пристройки. Отец знаками дал ей понять, чтобы она присоединилась к нему. Софи колебалась. А как же мисс Сент‑Клемент и остальные? Но ведь это ее отец, спохватилась она, которого она оплакивала долгие годы! Разве она может отказаться, если отец просит ее пойти за ним?
Софи так и сделала — подобрала юбки и выбралась в окно, едва не свалившись вниз, когда ее платье зацепилось за какой‑то гвоздь. Осторожно отцепив подол, девушка осторожно ступила на крышу, вслед за отцом взобралась на гребень, обогнула печную трубу и принялась спускаться по противоположной стороне. К счастью, крыша оказалась довольно пологой, и Софи понемногу осмелела. Вскоре они оказались над крышей — здесь к ней вплотную примыкала каменная стена, окружавшая крохотный садик с небольшим огородом, где росли овощи и какие‑то ароматные травки.
Отец спрыгнул с крыши и двинулся вдоль стены, взглядом приказав Софи следовать за ним. Что ж, судя по всему, он знает, что делает, промелькнуло в голове Софи, поэтому она без колебаний последовала к отцу. К счастью, стена оказалась крепче, чем казалось на первый взгляд. Софи, балансируя на цыпочках, как заправский канатоходец, прошла по стене до того места, где она упиралась в невысокое здание.
Отец, повернувшись, взял ее за руку, чтобы помочь Софи перебраться на крышу, где возле самого конька она с удивлением обнаружила нечто вроде открытого люка. Один за другим они проскользнули туда и оказались на чердаке, где, судя по всему, была прачечная. Сильно пахло щелоком. Близилась ночь, и в прачечной не было ни души. Только они с отцом.
И еще лошадь, благодушно щипавшая травку под окном.
Отец, прочитав в глазах Софи невысказанный вопрос, улыбнулся:
— Да, ma cherie[5], это моя лошадь. Я нарочно оставил ее здесь, где ее никто не увидит. А теперь пошли. Мы должны поскорее убраться отсюда, пока никого нет. Тут поблизости стоит моя двуколка, и очень скоро ты будешь в безопасности.
— Папа, послушай! — взмолилась Софи. — У меня просто голова идет кругом! Я уже ничего не понимаю и…
Но отец мгновенно приложил палец к ее губам и снова зашикал, но так ласково, что сердце Софи растаяло.
— Sans bruit, ma belle[6], — беззвучно прошептал он. — Поговорим, когда выберемся отсюда. А пока молчи!
— Но, папа, я…
— Ты должна верить мне, Фифи. Знаю, что после всех этих лет не имею права требовать этого, но, ради всего святого, ради твоей же собственной безопасности, доверься мне!