И соседи вокруг умиляются: «Ой, какая девочка!»
И что им не ойкать, им-то она не кричит всю ночь под ухо.
Дочка и впрямь родилась на редкость красивой.
— Сразу с волосиками. Да такие кудрявые! — улыбалась медсестра, протягивая Нине сверточек кормить.
Имя Юра выбрал давно: «Назовем Галочка».
— Только не Галочка, — заупрямилась Нина. — Так лошадей вороных называют.
— Ладно, — согласился с доводом Юра. — Тогда будет Людочка.
Соседка по палате присмотрела Людочку в невестки:
— Будет сыну моему жена.
У нее родился толстый мальчуган.
Малыш был довольно мил, но фамилия соседки никуда не годилась.
— Нет уж, извини, — возразила Нина. — Очень уж фамилия у вас некрасивая — Смердящие.
Тётя Аня давно собиралась в гости к Нине, очень уж хотелось познакомиться с настоящим художником.
Наконец, подгадала под выходные и с утра пораньше отправилась в посёлок.
Заговорщицки достала из-за пазухи бутылочку. Развязала на столе узелок с варёной свининой и прочими яствами: грибочками, сметаной, вареньем и медом. Ещё и молока детишкам захватила.
Картины рассматривала долго. Вздыхала: Так бы всё с собой и забрала…
Выбрала яблоньку и уссурийского тигра.
— Смотрю я на них, и душа радуется… Гляди-ка, прямо наша тайга. И медведи как живые…
— Это репродукция, тёть Ань, — засмеялся Юра. — Я только перерисовал. А художник — Шишкин. «Утро в сосновом лесу» называется.
— И правда, утро… Вот и солнышко сквозь деревья проглядывает.
— Бери и мишек, теть Ань, раз понравились.
Тётя Аня взяла и мишек, а через пару месяцев объявилась с гостинцами снова.
— Забирай все картины, если хочешь, теть Ань, — предложил Юра. — Я недавно встретил одного своего старого знакомого — только что из Сибири. Говорит, заработки там хорошие, только мошек — тучи. Но мошек, я думаю, мы как-нибудь переживём… Так что уезжаю на днях.
Нина недоуменно смотрела на мужа, часто моргая от обиды: мог бы посоветоваться сначала с женой, прежде, чем делиться планами с чужим человеком, пусть даже тётя Аня и стала им как родная.
— Юр, а как же мы?
— Как приеду, дам телеграмму.
Сказал, как отрезал, брови свел в линию, будто задвинул засов. Стучи — не стучи — бесполезно.
Ожидание как длинные-предлинные четки. Перебираешь их и всё не бесполезно, а для того, чтобы приблизиться к чему-то новому и важному.
Почтальонка уже в который раз проходила мимо, иногда, встретившись с Ниной взглядом, чуть виновато улыбалась.
Возможно, если бы от неё зависело, чтобы телеграмма пришла поскорее… Но увы… Почтальон — только разносчик вестей, а уж добрые они или плохие — решать не ему, а Тому, Кто Посылает Вести Свыше.