И вот, когда я пришел в себя и раны мои немного зарубцевались, меня перевели в палату наверху. Это была большая комната с желтыми стенами и четырьмя другими кроватями. Окна выходили в сад. Когда я садился на кровати, то видел зеленые листья вперемешку с красными, осенними. Даже во время дождя листва за огромными окнами создавала удивительное освещение. Где-то в гуще запахов антисептика и нашатыря я улавливал тонкий аромат Софии и в своих горячечных снах цеплялся за самый его слабый отголосок.
По ночам моя лихорадка усиливалась, но меня это не волновало, потому что иногда София приходила посидеть со мной.
— София, — бормотал я, когда она брала меня за руку.
Это было на третью ночь в моей новой палате.
— Констанция, — шептала она в ответ.
Я поднимал голову.
— Сейчас у тебя голубые глаза.
— Они всегда были голубыми.
— Нет, прежде они были темными.
— Неужели?
— Да, и такими же красивыми.
— Это большое утешение.
— В прошлый раз волосы у тебя были длиннее, и в них не было этих… штук, что ты носишь.
— Гребней?
— Да. Они были темнее, но глаза почти такие же.
— Я думала, они были черные.
— Да, другого цвета, но такие же. Похожие в чем-то главном. Глядя в эти глаза, я видел того же самого человека, что и сейчас.
Она кивнула головой. Температура у меня поднималась так высоко, что София во всем мне потакала.
— Последний раз я видел тебя, когда ты была совсем маленькой девочкой. Тебе было лет шесть.
— Как такое могло случиться? Ты вырос не здесь, в Кенте?
— Нет, я увидел тебя в Греции.
— Я никогда не бывала в Греции.
— Нет, бывала. Тебе было очень плохо. — Моя лихорадка действовала как сыворотка правды. Я чувствовал, как глаза мои наполняются слезами, но сдерживался. — Я пытался тебе помочь. Дай посмотреть твою руку. — Закрыв глаза, я попытался вспомнить. — Левую.
Она неохотно протянула мне руку.
— Подними рукав. Уверен, у тебя там есть отметина. Вот здесь.
Я указал место на рукаве ее кофты.
Она внимательно посмотрела на меня. Не предполагалось, что пациенты станут просить ее обнажиться и она это сделает. Но она была любопытна. Сняла свой кардиган, связанный из хорошей зеленой английской шерсти, и высоко закатала рукав нижней блузки, чтобы показать мне руку. Я так пристально смотрел на нее, что она покраснела.
На нижней стороне ее руки, на нежной коже, чуть ниже подмышки виднелось коричневое родимое пятно, вытянутое вдоль руки. Мне хотелось дотронуться до него, но я сдержался. Это сокровенный участок человеческого тела, редко выставляемый на всеобщее обозрение, особенно у английской девушки.
— Откуда ты узнал? — спросила она. — Ты видел его раньше?