— Понятно. Но всю дорогу мне ехать все равно не обязательно. Я могу воспользоваться картой, получив Камень.
— Боюсь, что нет. Когда я сделаю то, что должно быть сделано, на некоторое время Карты перестанут работать.
— Почему?
— Потому что вся ткань бытия подвергнется изменениям. Двигай же, чтоб тебя. На лошадь — и пошел!
Я постоял еще чуть-чуть, глядя на него.
— Отец, а что, никак иначе нельзя?
Он покачал головой, поднял руку и начал исчезать.
— Счастливо.
Я развернулся и вскочил в седло. Слова еще оставались, а вот времени — нет. Я повернул жеребца к тропе, ведущей на юг.
В отличие от отца уходить в Тени прямо с Колвира мне никогда не удавалось. Я не умел перемещаться так близко от Амбера.
Однако, зная, что это возможно, я счел своим долгом попытаться. Под завывание ветра, двигаясь на юг по голым скалам, осыпям и каменистым перевалам, направляясь к дороге, ведущей на Гарнатх, я решил искривить вокруг себя хоть малый лоскуток пресловутой ткани бытия.
…За каменным уступом — маленькая кочка с голубыми цветами.
Я несказанно обрадовался — ведь они были плодом моих скромных стараний. Я продолжил изменять усилием воли мир за каждым поворотом.
Тень от треугольного камня поперек дороги… Смена ветра…
Мелкие изменения работали. Тропа изгибается назад… расщелина… высоко на каменной полке старое птичье гнездо… еще синих цветочков…
Почему бы и нет? Дерево… другое…
Я чувствовал нарастающую внутри меня силу и продолжал менять мир.
В связи с новообретенной силой пришла мысль — а вдруг раньше подобное мне не удавалось по чисто психологическим причинам? До самого последнего времени я считал Амбер цельной, нерушимой действительностью, твердой первоосновой всех Теней. Теперь он оказался всего лишь первым среди отражений, а место, где стоял мой отец, представляло собой реальность более высокую; поэтому близость Амбера только затрудняла изменения, но не делала их невозможными. И все же при других обстоятельствах я поберег бы силы до более податливых мест.
При других обстоятельствах. Сейчас, чтобы выполнить волю отца, мне придется спешить и выкладываться.
Когда я достиг тропы, спускающейся по южному склону Колвира, характер местности уже изменился. На месте одного крутого склона моему взгляду предстала череда пологих. Я уже зашел в Тени.
И направился вниз. Слева все так же тянулся страшный шрам Черной Дороги, но этот Гарнатх был все же поблагопристойней того, привычного. Поросшие травой и кустарником участки, лежащие ближе к мертвой полосе, заметно смягчали местность. Мое проклятие словно чуть пообтрепалось — чистая, конечно же, иллюзия, ведь это уже не мой Амбер. Но я сожалею о своем поступке, мысленно воззвал я ко всему вокруг, я еду, чтобы попытаться его исправить. Прости меня, о дух этих мест.