— Не стесняйся, говори: макаронов тебе или лапши?
Ребята расступились, образуя круг.
— Пускай вдарятся. Не мешайте.
— Огольцы, подержите кепку. — Врангель плюнул на ладони, пригладил взлохмаченные волосы и, шагнув к Илюше, ударил его и тут же присел — это означало, что он «лежачий», его бить нельзя.
Но Илюша приехал из шахтерского края, и там не знали подобных правил. Он дал Врангелю подножку и, не успел тот вскочить, снова крутанул, да так, что Врангель ткнулся носом в землю.
Ребята оторопели. Никто не ожидал от худенького новичка такой ловкости. На Солдатской улице Врангель считался атаманом, его побаивались даже взрослые. Но сейчас он не успевал закрываться от ударов Илюши. А когда ему удалось извернуться, подхватился и кинулся к своему двору.
Схватка далась Илюше нелегко. С плеча свисал клок разорванной рубашки, а драка еще не кончилась. Врангель выбежал с топором в руках и помчался к Илюше.
— У вас на шахтах так дерутся, да? — спросил он, яростно сверкая глазами. — А у нас вот как! — И он замахнулся на Илюшу топором.
Из калитки ветхого домика, у которого шла потасовка, выскочила собака и кинулась на Врангеля. Как видно, у нее были старые счеты с ним. Врангель мигом бросил топор, ударом плеча открыл калитку и скрылся под сдержанный смех ребят.
Вслед за собакой, которую звали Адамом, вышел старик. Вместо левой ноги у него была деревяшка.
— Что здесь за Синопский бой? — весело спросил он.
— Дедушка Михеич, это Бориска первый начал, — пожаловался Степа.
— Соловей-разбойник, на людей с топором бросается! Дайте-ка мне топор.
— А ты, старый хрыч, лучше не встревай в чужое дело! — крикнул Врангель, выйдя со двора, но, преследуемый собакой, снова спрятался.
На обратном пути собака обнюхала Илюшу, чувствуя незнакомого.
— А ты, гладиатор, чей? — спросил у него старик.
— Сирота, — поспешил объяснить Степа. — Из Юзовки приехал, племянник Петра Николаевича.
— Если родич Петра Николаевича и если сирота, милости просим в гости, — сказал старик. — У меня сирот полный дом: ворона Глафира, ежик Мишка…
Степа, смеясь, шепнул Илюше:
— Ежик курить умеет…
— Как же ты к Дунаихе явишься в таком виде? — с сочувствием спросил Михеич.
— Зашьем, — бодро сказал Степа, — у меня иголка и нитка имеется. Пойдем, Илюша!
3
Степа, хотя и не был сиротой — где-то в городе жила его мать с двумя братишками, — воспитывался у крестной на Солдатской улице. Их дом стоял неподалеку.
Сначала ребята спрятались в сарае, а когда за крестной захлопнулась калитка, Степа облегченно вздохнул:
— Ушла… Хочешь кулича?
— Рубашку бы зашить…