С котла копоть счистишь, с чести — нет
Нурмамед и так и эдак двигал костыль под мышкой, пытаясь приспособить его поудобнее. Костыль мешал, но без него было совсем плохо: как только опирался всей тяжестью тела на правую ногу, начинала невыносимо болеть пятка, потом боль переходила в голень. Нурмамед и удивлялся и сердился: какого чёрта болит, когда ни пятки, ни голени давно и в помине нет, давно доктор в госпитале оттяпал, одна деревяшка вместо ноги торчит!
Пристроившись кое-как половчее, он свернул толстенную махорочную цигарку, вытянул её чуть ли не наполовину одной жадной затяжкой, выпустил из ноздрей две толстые — в палец — струи сизого дыма и стал наблюдать за потугами паровоза, ползущего по четвёртому пути станции.
Паровоз тянул длинный хвост ломаных-переломаных вагонов, которые скрипели и стонали своими обгорелыми боками, вереницу покорёженных платформ, пробитых и закопчённых, как котлы, цистерн. Пройдя станционное здание, паровоз попытался затормозить. Состав, визжа и лязгая буферами, сжался, словно резиновый, и паровоз, не сдержав напора состава, покатился дальше, снова попытался остановиться и снова пополз вперёд под давящей тяжестью вагонов. Вагоны были пусты, лишь из немногих торчали расщеплённые концы саксауловых дров да высовывались тяжёлые на худых шеях лошадиные головы с печальными глазами обездоленных сирот. Но состав был длинен, и слабых сил зачуханного паровозика не хватало, чтобы остановить свой хвост. Это удалось только на четвёртой попытке.
Когда поезд остановился, из станционного здания высыпала толпа мужчин в тельпеках с мешками и ковровыми хурджуиами в руках. За мужчинами, мелко семеня, как стреноженные, поспешали женщины, таща за собой по-взрослому озабоченных детишек. Казалось все они опаздывают на поезд. Однако при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что поспешность их лишена какой бы то ни было целеустремлённости. Они сновали в разные стороны, спрашивали друг друга:
— Куда идёт поезд?
— Когда отправляется поезд?
— Где билеты продают?
Вопросы оставались без ответа, потому что никто не знал, даже дежурный по станции, когда поезд отправится дальше и что вообще будет с ним через час или два: дальше пойдёт, расформируют его или в тупик загонят.
— Яшули, — обратился кто-то к Нурмамеду, — вы не знаете, куда поезд идёт?
— По поезду видно, — отозвался Нурмамед и сплюнул прилипший к губе окурок цигарки. — Не видишь, что ли, что кизыл-арватский?
— Ай, откуда мне знать.
— К вагонам приглядись. В депо их тащут, на ремонт.
— А билеты где продают на этот поезд?