Судьба - Хидыр Дерьяев

Судьба

Четвёртой книгой завершается роман X. Дерьяева «Судьба». Отгремели залпы гражданской войны, изгнаны с туркменской земли интервенты, к мирному созидательному труду возвращаются герои произведения, духовно выросшие, возмужавшие. Но понятие «мир» весьма условно — ещё не сломлена внутренняя контрреволюция, ещё сильны в сознании людей пережитки прошлого, ещё не все достаточно чётко определили своё отношение к действительности. И борьба продолжается — борьба за Республику и Человека, борьба с происками внутренних и внешних врагов Советской власти, с древними законами адата и собственными заблуждениями — сложная, тяжёлая и не бескровная борьба.

Читать Судьба (Дерьяев) полностью


С котла копоть счистишь, с чести — нет

Нурмамед и так и эдак двигал костыль под мышкой, пытаясь приспособить его поудобнее. Костыль мешал, но без него было совсем плохо: как только опирался всей тяжестью тела на правую ногу, начинала невыносимо болеть пятка, потом боль переходила в голень. Нурмамед и удивлялся и сердился: какого чёрта болит, когда ни пятки, ни голени давно и в помине нет, давно доктор в госпитале оттяпал, одна деревяшка вместо ноги торчит!

Пристроившись кое-как половчее, он свернул толстенную махорочную цигарку, вытянул её чуть ли не наполовину одной жадной затяжкой, выпустил из ноздрей две толстые — в палец — струи сизого дыма и стал наблюдать за потугами паровоза, ползущего по четвёртому пути станции.

Паровоз тянул длинный хвост ломаных-переломаных вагонов, которые скрипели и стонали своими обгорелыми боками, вереницу покорёженных платформ, пробитых и закопчённых, как котлы, цистерн. Пройдя станционное здание, паровоз попытался затормозить. Состав, визжа и лязгая буферами, сжался, словно резиновый, и паровоз, не сдержав напора состава, покатился дальше, снова попытался остановиться и снова пополз вперёд под давящей тяжестью вагонов. Вагоны были пусты, лишь из немногих торчали расщеплённые концы саксауловых дров да высовывались тяжёлые на худых шеях лошадиные головы с печальными глазами обездоленных сирот. Но состав был длинен, и слабых сил зачуханного паровозика не хватало, чтобы остановить свой хвост. Это удалось только на четвёртой попытке.

Когда поезд остановился, из станционного здания высыпала толпа мужчин в тельпеках с мешками и ковровыми хурджуиами в руках. За мужчинами, мелко семеня, как стреноженные, поспешали женщины, таща за собой по-взрослому озабоченных детишек. Казалось все они опаздывают на поезд. Однако при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что поспешность их лишена какой бы то ни было целеустремлённости. Они сновали в разные стороны, спрашивали друг друга:

— Куда идёт поезд?

— Когда отправляется поезд?

— Где билеты продают?

Вопросы оставались без ответа, потому что никто не знал, даже дежурный по станции, когда поезд отправится дальше и что вообще будет с ним через час или два: дальше пойдёт, расформируют его или в тупик загонят.

— Яшули, — обратился кто-то к Нурмамеду, — вы не знаете, куда поезд идёт?

— По поезду видно, — отозвался Нурмамед и сплюнул прилипший к губе окурок цигарки. — Не видишь, что ли, что кизыл-арватский?

— Ай, откуда мне знать.

— К вагонам приглядись. В депо их тащут, на ремонт.

— А билеты где продают на этот поезд?