Сухан Скупой дождался, пока со двора Бекмурад-бая уйдёт последний посетитель, и лишь тогда вошёл в хозяйскую кибитку.
— Долго не видно тебя было, — сказал Бекмурад-бай, ответив на приветствие. — Люди говорили, болеешь. Собирался навестить тебя, да ты опередил, сам пришёл.
Промочив горло пиалой чаю, гость стал жаловаться на жестокосердие людей, радующихся несчастью своего ближнего.
— Две недели дома лежу, с головой укрывшись, на улицу выйти боюсь — всё кажется, что улюлюкать вслед станут. Голодранцы весёлые ходят, песни поют, смеются, мою землицу в пальцах перебирают. Мою землицу, за мои кровные денежки купленную! А деньги эти я в пустом хаузе нашёл, что ли? Или скот чужой угонял? Или на большой дороге грабил? От трупов моих, от праведности состояние дал аллах!.. Завистливыми стали люди, совесть потеряли, на могилы отцов наступают…
— Не всех печалит твоё горе, Сухан-бай, это так. Но и радуются ему, думаю, тоже не все.
— Радуются, бай-ага! Все радуются! Как могу при таком положении вещей на улицу выходить? Вот и к тебе сейчас шёл, пряча лицо в темноте.
— Смотри, как бы, от дурных людей лицо пряча, хороших не проглядел.
— Где они, хорошие? Если в аулсовете голозадый Аллак сидит, если землю делит сирота безродный Меле, откуда возьмутся среди них хорошие люди? Каков сердар, говорят, таковы и нукеры.
— Не хочешь, значит, согласиться со мной, Сухан-ага? — намекающе улыбнулся Бекмурад-бай.
— Не соглашусь! — затряс головой Сухан Скупой; он глотнул остатки чая, пожевал попавшие в рот чаинки и повторил: — Никак не соглашусь! Среди бела дня приходят и делят твою землю, и ни один человек не заикнулся, что, мол, не нужна мне чужая земля, что такая земля — харам. Могу ли после этого согласиться с тобой? Аннагельды-уста все превозносят как честного да справедливого, а он, опоганив своё слово, забрал назад проданную землю.
— Поговаривают, что он собирается вернуть деньги, которые получил за неё.
— К болячкам мне их прикладывать, деньги эти вшивые? Мне земля моя нужна!
— Про землю забудь, Сухан-ага, не отдадут её тебе.
— Дурные помыслы мир разрушат, бай-ага.
— Верно сказал. Перестали мы с тобой отличать дурное от хорошего, вот и начал наш мир разваливаться.
— Мы с тобой силой чужую землю не отнимали!
— Тоже верно. Не своей силой, а чужой нуждой взяли.
— Так люди же сами умоляли купить у них землю!
— Лицо от голода опухнет — жену соседу продашь не только землю.
— Я сам даром могу отдать.
— Ты отдашь, а другой ещё подумает — брать ли.
— По-твоему, не надо было землю покупать? Но ты сам покупал больше моего!