Врангель посмотрел Марину прямо в глаза. Взгляд его был цепкий, проникающий. Марин с трудом его выдержал.
— Благодарю, — сказал Врангель. — Вы отказали мне в лицемерной поддержке. Что ж… Сейчас рядом с нами все меньше и меньше честных людей. Господа, вы свободны.
Автомобиль с Врангелем уехал, следом уехал и «даймлер», ускакал конвой.
— Зря вы так, — помолчав, сказал Климович. — Ему очень трудно…
— А я согласна с Владимиром Александровичем, — сказала Лохвицкая. — Мы лицемерно охаем и ахаем, но разве от этого двигается дело? Кому, как не свежему, новому человеку, сказать, наконец, правду?
— Возможно, вы и правы, — пожал плечами Климович. — Господа, в гостинице «Кист» вам отведены два номера. Не отлучайтесь, вы мне понадобитесь. — Климович откозырял. — Пройдусь пешком, воздухом подышу, по–стариковски.
Вечером к Климовичу явился адъютант Врангеля и попросил от имени главнокомандующего незамедлительно прибыть в ставку. Она находилась в бывшем особняке великого князя Алексея Александровича Романова, генерал–адмирала флота, вертопраха и дамского угодника. Алексея давно уже не было в живых, теперь в уютных комнатах его бывшей резиденции располагался Врангель со своей семьей.
Адъютант провел Климовича в кабинет. Главнокомандующий стоял у большой карты Крыма с прилегающими областями и что–то вычерчивал красным карандашом.
— Все очень и очень печально, Евгений Константинович. — Врангель положил карандаш и сел. — Мы превосходим красных в маневре, на основных операционных направлениях мы даем им фору. Но… у нас 32 тысячи бойцов, у них — сто тысяч. Они давят нас числом, фанатизмом, какой–то исступленной верой. Я всерьез начинаю думать, что марксизм — это религия и она намного сильнее и христианства, и магометанства, вместе взятых.
— Коммунистам служат и христиане, и магометане, и иудеи, — сказал Климович. — И неверующие тоже. Помните, как у Блока? «Их тьмы, и тьмы, и тьмы, попробуйте сразитесь с ними».
— Мы, кажется, попробовали, — тихо сказал Врангель. — Что говорят о нашем руководстве, Евгений Константинович?
— Петр Николаевич, армия предана вам, вам верят, вас боготворят… Я не лукавый царедворец и лгать мне незачем. Если желаете, полистайте агентурные сводки общественного мнения. Все знают: Деникин вас не оценил и, вопреки мнению большинства командующих, уволил. Вы могли оставаться за русскими рубежами, что вам мешало? Но вы вернулись в Крым… Не славы искать, а разделить с армией ее участь.
— Благодарю, — Врангель отвернулся, и было видно, что он с трудом сдерживает волнение. — Вам понравился Крупенский?