— А у этого? — помедлив, спросила она.
Он не ответил. Навстречу кортежу с ужасающим грохотом двигались два танка. Внезапно передний закрутился на одном месте и замер, перегородив путь. У него сползла гусеница. Остановились. Врангель вышел из автомобиля, ладонью постучал по броне танка. Над люком появился офицер в кожаной куртке и доложил:
— Ваше превосходительство, мы направляемся из ремонта на фронт.
— А это почему? — Врангель ткнул в распластавшуюся на булыге гусеницу.
— Техника изношена, — смутился офицер. — Простите, ваше превосходительство, машины идут не на бензине.
— На чем же?
— На верности офицеров, ваше превосходительство.
С танка спрыгнул и вытянулся второй офицер:
— Поручик Власов, ваше превосходительство. У меня другая точка зрения.
Подошел Климович. По его лицу можно было понять, что ему заранее известно все, что сейчас произойдет.
— Ремонт танков, броневиков и аэропланов организован в портовом заводе, — продолжал Власов, — а это — гнездо большевиков. Мы благодарим бога, что наши танки самопроизвольно не взрываются во время атак.
— Хорошо, господа, — сказал Врангель, — отремонтируйте танк и следуйте по маршруту. Мы примем меры.
Танкисты откозыряли, конвойцы развернули танк и освободили проезд.
— Вот вам прекрасный повод, чтобы вступить в должность. Прошу вас, Владимир Александрович, соблаговолите проехать в портовый завод, где уже работает полковник Скуратов, — сказал Климович.
— Конечно, — Марин щелкнул каблуками. — Еду немедленно.
Врангель сел рядом с шофером:
— Вряд ли только это такой «прекрасный повод».
— Виноват, — покраснел Климович. — Я не в этом смысле, ваше превосходительство. Я хотел предложить полковнику Крупенскому принять в портовом заводе самые жесткие меры!
— Вот именно, Евгений Константинович, вот именно, — оживился Врангель. — Всеобщая расхлябанность, равнодушие… Установите виновных и предайте военно–полевому суду.
Навстречу шла рота солдат, у них были равнодушно землистые лица и грязное изорванное обмундирование. Врангель проводил роту мрачным взглядом и сказал задумчиво и горько:
— Иногда мне кажется, что эти люди не понимают ни наших целей, ни нас самих.
— Русский человек должен быть сыт, обут, одет и нос в табаке, — сказал Климович. — Это первое и главное условие «понимания», ваше превосходительство.
— Не–ет, — покачал головой Врангель. — Нет. Там, у красных, большинство голодно и раздето, их семьи в тылу тоже голодают, а они пляшут, поют, кричат «ура!». У них в окопах не смолкает гармошка. Что вы об этом думаете, Владимир Александрович?
— Все имеет свой предел, ваше превосходительство. Войска устали. Конечная цель, которую провозгласил еще Лавр Георгиевич Корнилов, нереальна. Финал очевиден. Я не считаю, что имеет место непонимание. Я убежден, что наступило равнодушие, а это — клиническая смерть.