— Мальчик? Откуда он взялся? — удивился я. — И почему он спит в прихожей?
— Мальчик отрекомендовался Эдуардом, командиром «летучего отряда» и вашим адъютантом. Спал, между прочим, весь день, как и вы. Вначале он хотел лечь в коридоре, у дверей вашей комнаты. Дескать — адъютанту так и положено, но я решила, что в прихожей ему будет удобнее. Идти домой он отказался. Говорит, что там ему нечего делать. Для гостевых комнат Эдуард чересчур грязен, а конюшня занята. К тому же, — усмехнулась женщина, — адъютантам, даже оборванным, не стоит спать там же, где стоит ваш буйный жеребец…
— Буйный? — обиделся я.
— А какой же еще? Ваш гнедой вчера лягнул Августа, пытавшегося вычистить навоз. Теперь старик требует, чтобы я компенсировала его ушибленную ногу.
— Странно… — хмыкнул я. — Гневко у меня тот еще разбойник, но лягать ни с того ни с сего человека, который пришел сделать полезное дело… Очень странно.
— Может быть, — не стала спорить хозяйка. — Тем не менее я записала на ваш счет десять фартингов. Два — за свинцовые примочки, а остальные за шнапс, которым лечился Август. И вот еще — ваш адъютант вытребовал у меня хлеба и сыра для «прокорма», как он выразился, своих бойцов. Сказал, что вы обещали все оплатить. Вы обещали? — с беспокойством поинтересовалась Ута.
«Ничего я не обещал!» — возмутился я своеволию адъютанта, но, присмотревшись к напряженному виду хозяйки, кивнул:
— Если обещал, оплачу.
— Я уже записала на ваш счет, — с облегчением сказала Ута, подавая мне полотенце. — Сыр и хлеб обошлись вам в талер.
Талер?! Сколько же они сожрали? На талер можно пятерых мужчин накормить. М-да, обзавелся адъютантом… Уши ему накручу, поросенку! Но и есть ребятишкам надо. Надо-то надо, только кормить за свой счет будет накладно. Мальчишки, но жрать горазды. Надо будет поставить «летучий отряд» на довольствие города. Вообще-то — это мой промах. О взрослых-то я позаботился, а вот о мальчишках — забыл. Что делать, никогда в жизни не приходилось заботиться о детях.
— А что у нас на ужин? — поинтересовался я, прислушиваясь к воплям желудка и вспоминая, что не ел со вчерашнего вечера. Или — с позавчерашнего?
Я ожидал, что «либер» фрау скажет: «Артакс, неужели за весь день, пока вы бегали по стенам и сражались, трудно было выкроить время на завтрак, обед и ужин?» С нее станется… Но она только вздохнула, закрывая за собой дверь:
— То, что предназначалось на обед. Сейчас принесу.
На обед, перешедший в ужин, полагался мясной бульон, пирожки с мясом и большая тарелка свинины с фасолью. Проглотив кушанья, я запоздало удивился: