Все ждали, что скоро — после Дня поминовения — в город начнут стекаться туристы. Вооруженные рыболовными снастями, сверяясь с расписанием приливов и отливов, они будут прибывать на машинах и автобусах и устремятся к песчаному пляжу, ведомые древним и безмолвным зовом океана, не отдавая себе отчета в том, почему они вдруг оказались здесь, и в то же время не имея сил противостоять ему.
Для тех, кто постоянно жил в Вест-Энде или кто уже пережил несколько дождливых зим, туристы были одновременно и благом, и злом. Никто не сомневался в том, что их деньги способствуют развитию города, помогают ремонтировать дороги, закупать оборудование для школ и платить зарплату учителям. Однако, с другой стороны, они были причиной автомобильных пробок, толп на улицах и очередей к кассе в супермаркетах.
В первую субботу мая Лорен проснулась рано. Покрутившись, она так и не нашла удобное положение и поняла, что ей больше не заснуть. Она встала, оделась — в легинсы с огромной, как у слона, талией и легкую, похожую на палатку блузку с рукавами-фонариками — и подошла к окну. Небо было сиреневато-розовым, и на его фоне деревья, еще не освещенные солнцем, казались почти черными.
Лорен захотелось выйти на воздух. Ей вдруг стало тесно в комнате, дыхание участилось, как при приступе клаустрофобии. Она на цыпочках прошла мимо спальни Энджи и Конлана, спустилась вниз, взяла с дивана мягкий плед и вышла. Шелестящий шум прибоя подействовал на нее умиротворяюще. Она успокоилась, ее дыхание выровнялось.
Лорен почти десять минут простояла на террасе, прежде чем ощутила боль. Беременность сильно утомила ее: все время ныли ноги, сердце шумно стучало, голова часто болела, а ребенок резвился у нее в животе, как веселый щенок. Но хуже всего на нее действовали занятия на курсах по предродовой подготовке — она вместе с Энджи посещала их каждую неделю. Перспектива, которая там вырисовывалась, выглядела ужасающе. Бедняга Дэвид сходил на одно занятие и взмолился, чтобы его больше туда не тащили. Да Лорен и сама не хотела брать его с собой.
Лорен отлично понимала, что никакое учащенное дыхание по новой системе не избавит ее от боли, поэтому она предпочитала, чтобы, когда придет срок, рядом была Энджи. Она нуждалась в ее поддержке.
Вчера ей опять приснился тот же сон: она, маленькая девочка, одетая в ярко-зеленое платье из магазина «Пенни», держит маму за руку, и эта рука, сильная и надежная, наполняет ее ощущением полнейшей безопасности. «Поторопись, — говорит во сне мама. — Нам нельзя опаздывать».
Куда они могли опоздать, сказать было трудно. То это была церковь, то — как будто школа, то — обед с папой. Лорен знала только одно: что последовала бы за своей мамочкой куда угодно…