Музыканту было удивительно подобное трепетное отношение к музыке. Ему гораздо привычнее было, когда хлопали в ладоши, выкрикивали с места какие-то бессвязные слова, даже свистели. Но здесь отношение к его творчеству было иным: никто не хотел пропустить ни единой ноты, ни единого звука.
— When I fall in love, it will be forever.
Or I'll never fall in love.
In a restless world like this is
Love is ended before it's begun.
And to many moonlight kisses
Seems toо cool in the warmth of the sun
[159]После этой, практически колыбельной песни, вся без остатка публика была его. Они слушали, забывая дышать, и падали бы в обморок, если бы не открывалось второе дыхание (как у спортсменов, а не двоякодышащих рыб).
Рано утром следующего дня — Садко еще смотрел свои триумфальные сны — за ним пришли. Два дюжих гуанча из личной охраны Царя сопроводили его, едва успевшего плеснуть себе в лицо воды, куда-то в сторону от дворца к совсем неприметной хижине, упирающейся одной стеной в гору. Там они всунули ему в руки инструмент, заботливо уложенный в кожаный футляр, и так же молча подевались по своим делам, растворившись в предутренних сумерках.
Лив, оставшись в одиночестве, сладко потянулся, отложив кантеле, потом вспомнил одну из фраз на языке жестов и очень громко ее произнес, взбив ногами песок и с шелестом рассекая руками воздух. Наконец, взбодрившись, он подумал, что неспроста эта избушка и толкнул входную дверь. Было не заперто.
Внутри было пусто, темно и совсем не пыльно.
— Ну, если ты уже пришел в себя от вчерашнего успеха, тогда пойдем, — раздался из темноты голос Царя. — Путь неблизкий, но мы одолеем его быстро.
— И тебе здравствовать, Царь, — ответил Садко и двинулся на голос.
Он ожидал, что через пару шагов достигнет скалы, но та все как-то отодвигалась, потом впереди забрезжил свет, и он увидел на мгновение перед собой скрывшегося за каменным поворотом царя. Это была пещера, на входе которой зачем-то построили тамбур. Слабый свет плошки с маслом и горящего в нем фитиля освещал проход, помогая отыскать правильный путь. Он вообще-то был один, но, болтаясь в недрах горы в кромешной тьме, всегда можно свернуть не туда. Например, обратно.
Размышляя о том, о сем, Садко едва не уткнулся в спину Царя.
— Ну вот, — сказал тот, не оборачиваясь. — Теперь небольшой переход, совсем небольшой. Ни сапог железных, ни хлебов железных не понадобится.
— А что понадобится? — спросил лив.
— Дыхание задержи, — ответил тот. — И следуй точно за мной.
— Куда? — поинтересовался Садко, крутя головой и не обнаруживая сколь-нибудь сносных для передвижения вперед, вбок, вниз и вверх ответвлений. Тупик.