— Ну, что же, — вздохнул Владыка. — Понятно.
Наступила пауза, которую заполнил собой Эйно Пирхонен: откуда-то с задворок слышался его довольный голос, выдающий кому-то байки — из тех, что озвучивались вчера вечером за «пионэрским» костром.
— И что же нам делать? — спросил за всех Хийси.
— Жить, — ответил Царь. — Я подумаю, как с вами поступить.
— Ну, да, — очень тихо, сквозь зубы проговорил Садко. — Приехал на неделю, а торчу здесь уже целую уйму времени.
Именно в это время Эйно Пирхонен замолчал, видать утомился от столь долгой, несвойственной ему речи. Поэтому слова музыканта расслышали все, даже выглядывающая из-за угла длинная, как бы заостренная южная кошка. Она первой поняла: так с царями нельзя, цари этого не любят — сорвалась с места, подобно выпущенной из лука стреле, и, чуть не сбив с ног лешего, умчалась на улицу.
— Все, парни, — сказал Главный гуанча. — Аудиенция закончена.
Повернулся и ушел, коротко высвистав перед этим что-то повелительное. Сразу же на пороге возник Эйно Пирхонен. Люди поняли: пора уходить. Леший не понял, он отвлекся на проклятую кошку, столь несвоевременно ткнувшуюся ему в ноги. Поэтому он пошел вслед за Царем, а остановить его сразу же никто не поспешил.
Остановил его охранник, возникший, словно из-под земли. Ливонцы, ведомые Эйно Пирхоненом, уже вышли вон.
— Стоять, — сказал охранник. — Ты куда?
— К Царю, — словно оправдываясь, ответил Мишка. — Он же сам пригласил.
Охранник знал о таком факте, но почему-то все ушли, а этот корноухий остался. Странное дело, хотя, быть может, у них свои секретные разговоры? На всякий случай, он подался вперед, не выпуская из поля зрения лешего, и негромко высвистел что-то. Через некоторое время пришел ответ аналогичной «птичьей» формы, по всему видать — утвердительный, потому что охранник кивнул Мишке головой: иди, мол. Хийси, ни мало не заботясь о товарищах, отправился на продолжение знакомства с Царем.
А ливонцы шли за Эйно Пирхоненом, слегка недоумевая: они предполагали, что беседа у них получится продолжительней, нежели состоявшийся обмен несколькими фразами. Едва они подошли к дому Садка, как тот попытался разъяснить всю ситуацию. Он рассказал, что после посещения Пещеры Ветра они с Царем кое о чем договорились.
Властитель гуанчей мечтал овладеть искусством управления морской стихией. Тогда бы он сделался настоящим Морским Царем. Этот титул достался ему в память о том времени, когда все гуанчи были ни много, ни мало, народом моря — меря, как назывались они на родине. Но какие же они меря, если только и делают, что живут на клочке суши, со всех сторон окруженной водой. И принялся Царь искать музыканта, чтоб обладал двумя дарами: уметь играть и уметь обучать игре. Тут Садко и обозначился, сначала — там, а потом уже и здесь.