— Как тебя звать?
— Стефан, — ответил Дюк и впал в беспамятство.
— Ну, что же, ваше величество, — памятуя о крике человека в лодке, сказал бывший крестоносец. — Теперь надо как-то не околеть. А иначе смысла в нашем спасении не будет никакого.
Сказал это, скорее, для себя. Стефану досталось изрядно, он не подавал никаких признаков жизни, разве что дышал самостоятельно. Поэтому Берольд поднялся на ноги и побрел по пляжу к устью реки. Он надеялся найти еще кого-нибудь, чтобы организоваться для дальнейших действий. Но никто не нашелся.
Разве что труп старика с ножом в спине. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы связать воедино кораблекрушение, мертвое тело с естественными для таких случаев признаками смерти и едва живого короля (или королевского родственника). Берольд ощупал карманы мертвеца, обнаружил трут и огниво, вздохнул и пошел обратно: здесь помочь уже ничем нельзя, а им самим следует укрыться в ближайшем лесу — мало ли убийцы решат обыскать пляж на предмет выживших.
Двигаясь, он согрелся, кое-как взвалил себе на плечи Стефана и пошел вглубь материка. Дюк никак не реагировал на новое для себя положение, с его одежды текла вода, а сам он дышал с трудом.
Мясник облюбовал для привала одну рощицу, наиболее поросшую густыми кустами, как ему показалось в темноте. Собрав хвороста, запалил костер и повесил вокруг сушиться всю одежду, какую собрал с себя и Стефана. Теперь он был наиболее подготовлен для отражения атаки душегубов, появись те из ночи.
Но пришло всего лишь утро, хмурое, но без ненастья. В той норе, закрытой от ветра действительно плотными кустами, сделалось даже тепло. Не мудрено, Берольд практически не присел ни на миг, подпитывая огонь сушняком. Когда же одежда высохла до своего естественного человеческого состояния, он облачил в нее своего товарища по несчастью, оделся сам, зарядил костер самой гигантской порцией дров и тут же уснул, не в силах более противиться усталости.
В это же самое время ссутулившийся Бетенкур шел вдоль кромки воды и с ненавистью смотрел на реку. «Все, все напрасно!» — стучалась в голове мысль, и выпустить ее вон не представлялось возможным. Лошади сбежали, все богатства утопли, задерживаться здесь не имеет смысла — короля обязательно начнут искать. А когда в оговоренный час не зажгутся огни на бакенах, круг поисков моментально сузится до устья Сены, обнаружатся обломки Белого корабля, сыщется тело бакенщика, закапывать которое инквизитор не собирался. Домой возвращаться тоже смысла нет. Уж он-то знал, что докопаются до его причастности к произошедшей трагедии, будут допрашивать с пристрастием, сокрыть правду не удастся.