Лео заметил нетерпение Левингера. Раньше, когда Лео был еще ребенком, дядюшка Зе, используя такие случаи, всегда старался выработать у него детальный и терпеливый взгляд на картину. Но сейчас не было повода ни для грустных воспоминаний, ни для того, чтобы испытать чувство облегчения. Ибо Лео чувствовал не метафизический трепет, а лишь рези в животе. И, несмотря на все нетерпение Левингера, все это продолжалось слишком долго.
Неужели это картина Климта?[22] спросил он.
Не картина Климта, а сам Климт.
Ты хочешь сказать, что на картине изображен Климт?
Верно.
И поэтому она осознанно написана в стиле Климта?
Да.
А кто автор?
Климт.
Значит, это автопортрет? Но, дядюшка Зе…
Почему Лео возражал? Возможно, из вежливости. Левингер явно хотел насладиться ошеломляющим впечатлением, которое произвела на него картина, а это было возможно только в том случае, если Лео выкажет недоверие, — как, этого не может быть, ведь всем слишком хорошо известно, что ни одного автопортрета Климта не существует, что Климт не любил автопортреты, выказывал и обосновывал свою неприязнь к ним.
Да, сказал Левингер, это слишком хорошо известно.
Лео спросил его, как к нему попала эта картина.
Это долгая история, сказал Левингер. Но если, задавая этот вопрос, ты имел в виду, что мне подсунули подделку и кто-то виртуозно имитировал стиль Климта, то я могу тебя успокоить. Это подлинный Климт. Ты ведь знаешь, что я последняя инстанция, которая решает, что подлинно, а что нет. Мои экспертные заключения признаны во всем мире. Если есть какие-то сомнения и противоречивые мнения относительно подлинности произведения, то полотно представляют мне для экспертизы. Музеи, галереи, аукционы, владельцы частных собраний дрожат перед моим приговором. Во всемирно известных полотнах, служивших магнитом для туристов в крупных музеях, я распознавал подделку, и они исчезали в запасниках. «Воин в золотом шлеме» — это вовсе не Рембрант, и я смог это доказать, известная «Буря на море», действительно впечатляющее полотно, но какой же это Брейгель? Нет. Никогда в жизни. Но этот Климт подлинный. Ошибка исключена. Мне легче было бы доказать, что все остальные картины Климта, в том числе «Поцелуй», на самом деле написаны его тещей.
Неужели дядюшка Зе сошел с ума? Или он всегда был сумасшедшим, а Лео заметил это только сейчас, когда его взгляд на реальность, освободившись от личных надежд и страстей, сделался неподкупнее и яснее? Лео не знал, что сказать. Ведь дядюшка Зе был единственным человеком, который у него остался, единственным, к кому он еще мог пойти, с кем мог поговорить, на кого мог надеяться, подумал Лео. Что же, теперь у него вообще никого не будет? Отстранение дядюшки Зе от управления банком, общественная изоляция, возраст, гнетущая обстановка этого немыслимо огромного дома, могло ли все это лишить человека разума? Или произошло наоборот, и власть, богатство, связанная с ними влиятельность дядюшки Зе сделали его безумным настолько, что он стал путать самого себя со всем миром, а интересы коллекционера — с правдой искусства и его рынка? И только теперь, лишенная власти и влиятельности, без ризы из золота и серебра, его суть предстала перед взором зрителя нагой и жалкой? Мыслимо ли это? Что все это означает? Зачем он показывал ему эту картину? Именно поэтому? Из-за этой идиотской серебряно-золотой хламиды всевластия, в которой Климт предположительно изобразил самого себя? У Лео не возникало никаких сомнений, что это подделка, новое платье голого короля Левингера, работа циничного ремесленника, заказанная обманщиком.