Людям было неспокойно. Несмотря на отголосок взрыва, дошедший до бойцов, казалось, от самого лагеря, подполковник продолжал вести людей вперед, так, будто ничего особенного не произошло. Единственное, что изменилось, – это скорость передвижения. Двигаться стали быстро. Ерошкин особо проинструктировал людей беречь ноги – предупредил, что тех, кто по собственной глупости получит травму и станет замедлять остальных, бросят в лесу. Семеро одного не ждут!
Подошедший во время отдыха к Николаю «Очкарик» удивил. Не говоря ни слова, поманил за собой, усадил на корягу, в сторонке от остальных.
– Ну, Коля, дело у нас с тобой особое, и идти на него нам надо красивыми. – С этими словами, Георгий Михайлович достал из-за пазухи сверток, одним движением мастерски развернул его. Внутри оказался парикмахерский набор: сияющие никелем ножницы разных видов, расчески, бритва. Достал котелок, налил в него воды из фляги, добавил мыла, быстро и умело вспенил. Николай смотрел на приготовления с открытым ртом.
– Георгий Михайлович… – проговорил он растерянно. – Вы что же, бриться здесь собрались?
– И тебя побрею, и сам побреюсь! – с улыбкой ответил «Очкарик». Он закатал рукава. – Да и постричься нам не мешает. А когда найдем ручеек, остановимся и как следует помоемся. Наш запах выдает долгое пребывание в лесу. А сейчас этого не надо. Нам с тобой, Коля, теперь чистюлями надо побыть…
Брил Георгий Михайлович здорово. А стриг как заправский парикмахер, ловко щелкая ножницами там и сям. Отросшие в лесу волосы «Очкарик» состригал не наобум, он ухитрился соорудить Николаю качественную прическу а-ля Гитлер. Закончив с Удальцовым, Георгий Михайлович аккуратно обмахнул его щеточкой, а на последок еще раз здорово удивил, достав флакончик дорогого иностранного одеколона и пшикнув на Николая несколько раз.
– Вот тебе, красноармеец, буржуйский шик! – с улыбкой произнес Георгий Михайлович. – Так, постой-ка, не уходи. Теперь мне поможешь, договорились?
– Так ведь я стричь-то не умею, – сказал растерянный Коля, оглядывая себя в зеркало со всех сторон. Удивительно, но фашистская стрижка ему даже понравилась – Побрить кое-как могу…
– Да ты просто с зеркалом постой, братец, – не теряя времени, «Очкарик» уже быстро намыливал лицо, затем поправил бритву на кожаном ремне. – Я и сам прекрасно справлюсь. Скажи лучше, ты говоришь по-немецки?..
Разведчиков, посланных к объекту на рекогносцировку местности и обстановки, встречал лично Ерошкин. Подполковник не удовлетворился устным докладом, а усадил их с карандашами и бумагой и заставил рисовать схему объекта, изложить свои соображения. Георгий Михайлович ушел туда, оставив Удальцова с тюком, приказав «разобрать по размерам». Развернув сверток, Николай увидел аккуратно сложенную и перевязанную бечевками немецкую форму…