Какой-то пес поднимает лапу и писает на дерево рядом со скамейкой. Маленькая грязная дворняжка, лохматая, шерсть даже на глаза падает. В ее движениях, во взгляде, во всем поведении читается какое-то равнодушие, она будто всем говорит: «А идите вы к дьяволу! Очень я вас испугалась! Очень вы мне нужны!» Я хочу погладить пса, протягиваю к нему руку. Он отскакивает и угрожающе рычит.
— Да ладно, — успокаиваю я его, — иди сюда. Я тебе ничего не сделаю, правда.
Пес вопросительно смотрит на меня и замирает.
— А тебе хорошо в Америке?
Пес уселся на землю и принялся чесать за ухом задней лапой. Подняв морду и сосредоточенно глядя в пространство, как будто обдумывая мой вопрос.
Ровно за три недели до того, как я последний раз прихожу в Публичную библиотеку, мы выезжаем из квартиры. В школе я сказался больным, чтобы помочь уложить наши пожитки, но вместо этого еще утром пробую улизнуть.
— Как? Ты что, гулять уходишь? Сейчас? — мама просто теряет дар речи.
— Совсем спятил! Эгоист! Если бы тебе уже пятнадцать не стукнуло, я бы тебя точно выпорол! — кричит отец. — Да чего там, я и сейчас тебя выпороть могу!
От меня возмущение родителей отскакивает как от стенки горох. Вот в прихожей зевают в ожидании чемоданы и сумки, вот мама, как ревизор, обводит квартиру оценивающим взглядом, вот пустые шкафы — все, что из них выгружено, громоздится на кроватях, с которых сняли постельное белье, вот наша жалкая посуда, кое-как сваленная в полиэтиленовые пакеты… Все двери открыты, в коридорах переступаешь через груды вещей — все как почти год назад, как пять, как шесть, как восемь лет назад… Каждый раз одно и то же. Я задыхаюсь, мне хочется вырваться отсюда, из этого запустения, бежать от бестолковщины, от суеты. Я больше не хочу!
Мама мне что-то раздраженно доказывает, набивая вещами бежевую спортивную сумку. Отец заслоняет мне дорогу.
— Я свои вещи уже собрал! — заявляю я. — Да и собирать нечего, все равно у нас ничего нет, а потом еще половину выкинем! Как обычно…
— Ладно, в следующий раз еще один чемодан в зубах потащишь, — говорит мама. — Челюсти у тебя молодые, здоровые…
— В следующий раз? Окей! — соглашаюсь я, несколько раз щелкнув зубами. — А сейчас я гулять пойду. Тут мне делать нечего.
— А мог бы нам помочь — вот, скажем, туалет почистить, чтобы не стыдно было сдавать квартиру хозяину. А то он неизвестно что о нас подумает… И вообще, не тебе одному тяжело!
— А мне по барабану! А что хозяин подумает, мне плевать!
Я отталкиваю отца, бросаюсь к выходу, но на лестнице оглядываюсь. Отец стоит на пороге, вид у него не злой, скорее расстроенный. На лбу поблескивают капли пота.