И приземлилась на пылающий асфальт. Последнее, что она видела, было большое черное пятно. Она так и не поняла, что с небес на нее рухнул ангел.
Фьямма лежала на мостовой. Струйка крови окрашивала ее одежду в красный цвет. Рядом с ней ждал помощи от своей хозяйки ангел с благостным ликом и расколотым надвое телом.
Женщина, кричавшая с балкона, безуспешно пытаясь предотвратить трагедию, сама и была ее виновницей. Ангел — очередное приобретение для ее богатой коллекции, выскользнул у нее из рук, когда она пыталась пристроить его на отведенное ему место.
Сирена "скорой помощи" привлекла внимание соседей и прохожих, жадных до всяких происшествий. Хозяйка ангела, в ужасе от содеянного ею, сбежала по лестнице с четвертого этажа, выскочила на улицу и, расталкивая локтями толпу любопытных, добралась до того места, где распростерлись два тела. Она с облегчением убедилась, что ангела можно починить, а женщина дышит.
Когда Фьямма открыла глаза, она увидела множество испуганных смуглых лиц и очень белое лицо женщины, смотревшей на нее с тревогой и ужасом. Женщина что-то говорила Фьямме, но та не слушала. Она забыла, кто она такая. Забыла, почему она здесь. Забыла, где она. Единственное, что она чувствовала, это острую боль в переносице.
Когда подъехала машина "Скорой помощи", Фьямма пребывала все в том же состоянии. Санитары с носилками кричали, требуя пропустить их. Сама не помня как, Фьямма очутилась в машине. Там же оказалась и незнакомка, которая настояла на том, чтобы сопровождать пострадавшую, хотя и не ответила на вопрос фельдшера, кем она пострадавшей приходится.
Пока Фьямму везли в больницу, голова ее моталась из стороны в сторону в сумасшедшем ритме сирены. Признаков серьезных телесных повреждений у нее не обнаружили, но потеря памяти была очевидной.
Пробившись сквозь все пробки, машина добралась до приемного покоя больницы. Фьямму повезли по коридору, заставленному каталками с роженицами, стариками и пребывавшими в беспамятстве пьяными, а хозяйка ангела вынуждена была остаться в приемном покое, где ответила на вопросы и продиктовала свои данные, поскольку о пострадавшей ничего сказать не могла.
В белых грязноватых стенах больницы царил запах дезинфекции, который Фьямма всегда ненавидела. Запах формалина пробудил в ней первое воспоминание.
Приемные покои больниц наводили на нее тоску. Дело было не в самих этих помещениях, а в запахе смерти, с которыми они у Фьяммы ассоциировались. Это осталось с того дня, когда двухлетняя Фьямма увидела свою бабушку в гробу и впервые почувствовала этот запах: во время бальзамирования служащий похоронного бюро нечаянно пролил на бабушку большой флакон формалина. Через несколько лет, когда в той же могиле, где лежала бабушка, хоронили дедушку, Фьямма снова увидела бабушку — не тронутую тленом, точно такую же, как в день похорон, — и почувствовала тот же запах, способный поднять на ноги мертвеца. Фьямме так и не удалось до конца избавиться от этого запаха. Сейчас благодаря ему она вспоминала, кто она такая. Вспоминала случившееся очень давно и произошедшее совсем недавно — в голове мелькали смутные картины детства и всплывала в памяти встреча, на которую она шла, когда случилось то, чего она не помнила. Ей понадобилось несколько минут, чтобы убедиться: руки и ноги ее слушаются. И тогда она словно воскресла.