Трудно сомневаться в том, что городской план Сиракуз навел Платона как минимум на несколько идей касательно описания столицы Атлантиды в том виде, как оно дано в «Критии».
Помимо всех этих фактов, празднование на Сицилии поражения афинского флота во время Пелопоннесской войны точно так же можно сопоставить с рассказом Платона о поражении агрессоров-атлантов, нанесенном им флотом афинян. Это сравнение выглядит особенно убедительно, если вспомнить, что именно историк Гермократ, полководец-сиракузянин и один из четырех участников философских диалогов Платона, помог городу (т. е. Сиракузам) отразить нападение афинского флота в важнейшем морском сражении в 415 г. до н. э. Все эти материалы и аргументы весьма убедительно представлены в книге Филлиса Янга Форсайта «Атлантида: сотворение мифа». И все-таки Сицилия — это остров, расположенный с внутренней стороны Геркулесовых столбов и, подобно Криту, не может считаться источником вдохновения для платоновской Атлантиды — острова, лежащего в Атлантическом океане.
Кроме того, неоднократно проводились сравнения платоновской Атлантиды с другими крупнейшими городами античного мира, которые процветали в классическую эпоху. К их числу относились и Карфаген, и Вавилон, и Экбатана (современный Хамадан), древняя столица мидийцев в западном Иране. По утверждению греческого историка Геродота, немало попутешествовавшего по свету, Экбатана была построена на холме, обнесенном несколькими (точнее — семью) концентрическими кольцами стен, причем каждое из колец имело свой особый цвет. Не могло ли знание об этом подтолкнуть Платона к описанию кольцевой структуры Атлантиды, где каждый ряд стен был облицован особым металлом? Право, это вполне возможно.
Никто всерьез не станет отрицать явную взаимосвязь между платоновским описанием Атлантиды и реальностями античного мира, в котором он жил. Однако, пытаясь во что бы то ни стало отыскать современную разгадку тайны Атлантиды, очень легко упустить из виду тот факт, что его знаменитые диалоги вполне могли быть чистой фантазией. Платон имел полное право наделять всеми теми познаниями об античной цивилизации, которыми он обладал, некий неизвестный островок, лежавший где-то за Геркулесовыми столбами, и нарисовать картину идеальной жизни, царившей там.
Платон рассчитывал, что его книгу прочтут государственные мужи, политики и аристократы, а также философы, надеясь, что они сумеют понять смысл его предостережений и построят достойное будущее для своих граждан и подданных. Такое объяснение можно встретить на страницах трудов многих ученых-классиков. И все-таки, как я уже говорил в предыдущих главах, знание, содержащееся в обоих диалогах, посвященных Атлантиде, приводит к поистине ошеломляющему выводу. Он заключается в том, что Платон приобрел исходный творческий импульс для написания легенды об Атлантиде из вторичных источников о мореплаваниях, бытовавших в его время. Короче говоря, оказывается, что, отделив всевозможные политические и фантастические наслоения, предание, переданное Платоном, заключало в себе информацию об островном царстве (или империи), которое: