Чего ж было не идти легкой тропой и казаку станицы Челбасской?
В его романе «Калиновый цвет» много исторических вольностей.
Я говорил ему:
— Пачкать историю выдумками разве можно?
— Так вынуждают!
— Кто?
— Креатурщики. Разве я сильно напачкал?
— Ну вот это, например. Встреча Андрея Шкуро с генералом Деникиным. Почитаем? «Адъютант вышел, и тотчас же в комнату влетел Шкуро. «Здравия желаю, папаша!.. Андрюша нужен тебе, и Андрюша здесь. Приказывай». Не дожидаясь ответа, он приподнялся на носках, поцеловал генерала в левое плечо. Затем резко повернулся, опустился на колено перед генеральшей: «Мамаша! Дозвольте облобызать вашу божественную длань. Не обижайте казака». Генеральша топнула ногой: «Не смейте называть меня так! Слышите?» Шкуро широко улыбнулся: «А я не смею называть вас иначе, как мамаша. Вы мать всего офицерского корпуса. Настоящая, добрейшая мамаша». — «Боже, какой вы несносный! — воскликнула генеральша. — Помните же, что я слишком молода для роли мамаши». Шкуро прижал руки к груди: «О, если бы я только мог назвать вас иначе! Не будь вы женой папаши, я дивизию угробил бы, а похитил вас. Умоляю, смените гнев на милость. И не откажитесь принять скромный подарок от казака и меня». Он вытащил из кармана персидский платок, развернул его. Там лежало бриллиантовое колье, отливавшее всеми цветами радуги. Глаза генеральши округлились. «Берите, мамаша», — просил Шкуро. «Откуда это у тебя? — спросил Деникин. — Снова?» — «Папаша, не сомневайся! — обиженно протянул Шкуро и, встав с колен, положил колье на стол. — У «достойного» не отнимал. Это заграничная штучка». Деникин, озадаченно потеребив клин бородки, подошел к жене, сказал ей ласково, просительно: «Душенька, пройди, пожалуйста, к себе… У нас начнутся скучные деловые разговоры. Ты уж извини, дорогая!» Оставшись наедине со Шкуро, он опустился в кожаное кресло, потер ладонью лоб, как бы собираясь с мыслями, затем сказал: «Садись, Андрюша…» Ну что это, Кузьма? Куда это годится!
— Креатурщики вынудили.
— С такими дураками большевикам нечего было бы делать.
— Сказали: надо унизить этих сволочей. Я пришел домой, а по телевизору как раз показывают оперетту. «Свадьба в Малиновке». Сижу полчаса, час, полтора и чувствую, что я нахожу решение: Шкуро написать в этой главе под Попандопуло, а Деникина с себя! Чтоб спасти роман.
— Пиши воспоминания и прославишься.
— Орлу может подсказать и крот. Я тебя, конечно, кротом не считаю. Я еду к сыну и от него вышлю тебе сочинение о происхождении казачества. Почитай мою цидулку и узнаешь, что мы не спим, а пишем. Та дашь почитать и дружине своей.