Хозяйка, почтенная вдова, в дом которой проводили Мэри, встретила гостью очень ласково. Звали ее госпожа Райна — употреблять отчества у болгар было не принято.
Райне объяснили, что девушка — невеста одного из русских офицеров, выполняющих здесь важное задание правительства, что добиралась эта девушка к жениху, рискуя жизнью, верхом, по горным перевалам, потому что сила любви не дала ей долго жить в разлуке, и этого для сентиментальной женщины оказалось вполне достаточно, чтобы сразу полюбить красавицу Марию всей душой.
Для нее приготовили ванну в большой деревянной лоханке и предложили ей национальный болгарский костюм, наподобие тех, в которых щеголяли дочки хозяйки. Костюм был даже еще красивее хозяйских, с богатой вышивкой. Наверное, для дорогой гостьи болгарка достала все самое лучшее, что хранилось в ее сундуке.
Алексей, увидев Мэри в таком экзотическом наряде, чуть не задохнулся от восторга. Удивительно, но наряд с вышивкой пришелся ей к лицу как нельзя лучше. Казалось бы, ее хрупкая точеная внешность изящной фарфоровой статуэтки, голубые глаза и белокурые волосы сильно отличались от стати смуглых черноволосых болгарских молодух (про таких в России говорят — «ядреные девки», а в Болгарии их почему-то называют попросту «булки»).
Но весь наряд — и белоснежная рубаха с красной вышивкой, и домотканая юбка из плотной ткани, и трогательный передничек, и расшитый золотом платок, и даже роза, которой болгарские женщины украсили ее волосы, выбивающиеся из-под платка, — смотрелся на ней так красиво и естественно, словно она всю жизнь только такую одежду и носила.
Ей вообще больше всего шли простые незатейливые вещи, подчеркивающие ее собственное совершенство, а все вычурное, сложное, с претензией на роскошь, шик и вызывающую элегантность, казалось абсолютно чужеродным на ее плечах.
Мэри едва успела привести себя в порядок, а господа офицеры уже требовали, чтобы ротмистр Чертольский снова представил им свою невесту, на этот раз уже как подобает, и пригласил ее к общему столу для украшения собравшегося общества.
Графу же показалось не совсем приличным, если Мэри будет единственной женщиной на вечеринке подвыпивших офицеров; по его мнению, в этом было нечто двусмысленное…
Даже свое собственное присутствие рядом с юной леди в такой момент он не считал гарантией полнейшей благопристойности — мало ли что может прийти в голову фронтовикам? Сомнительная шутка, грубоватый анекдот, да просто комплимент того рода, которые принято называть армейскими? Алексей не мог представить, что Мэри с ее неиспорченностью и манерами девочки из хорошей семьи вынуждена будет слушать то, что могут нашептать ей на ушко заскучавшие в окопах вояки…