В девять сорок пять начинается пятиминутка. А пятиминутка в МУРе священна. Так сложилось десятилетиями. Если ты не на задании или не тяжело болен – ровно в девять сорок пять должен быть в кабинете начальника. Опаздывать не рекомендовалось. Тем более, сейчас, при Трубникове.
Отношения Георгия с Борисом Николаевичем и ранее весьма прохладные, теперь, когда начальник отдела слег в госпиталь с обширным инфарктом, стали совсем близки к полному неприятию.
Как назло, именно в последнее время у Литвина случилось несколько досадных сбоев. Не слишком серьезных, но сбоев. Такое в работе у каждого бывает. Но тут Георгий заметил, что очень быстро, с теми же самыми показателями из лучших инспекторов, вдруг перешел в средние, потом в «ниже средних». Трубников, которого за глаза, почти сразу, с его приходом стали называть «Граммофоном», в своих трескуче-патетических выступлениях на общей пятиминутке начал упоминать Литвина среди «отдельных сотрудников, недостаточно понимающих… не дающих должного отчета… ставящих на грань срыва… недопустимо затягивающих…» и прочее, прочее…
Причин такой неприязни Литвин понять никак не мог. Все его предположения, даже самые фантастические, не выдерживали никакой критики.
На самом деле все было очень просто и обыденно. Истоки плохого отношения к Литвину у Трубникова были в молодости. То есть не конкретно к Георгию, а к таким как он.
Еще в начале своей деятельности Борис Николаевич понял, что никакими особыми способностями он, к сожалению, не блещет.
И честно в этом признался. Понятно, только самому себе.
Поразмыслив, молодой Трубников в один из дней пришел к выводу, что искать краденное, задерживать преступников и, вообще, раскрывать преступления, дело, ко всему прочему, не столько романтическое, сколько весьма хлопотное и подчас небезопасное. Писать косые резолюции и требовать от подчиненных их скорейшего выполнения «не взирая и не принимая никаких…», контролировать с вдумчивым видом деятельность других, было куда проще. Там, как считал Трубников, недостаток профессионализма можно при определенных навыках, скрыть за маской важности и деловитости, за громогласными речами и подчеркнутым вниманием к указанием вышестоящих руководителей, за…Чего перечислять, есть сотни способов маскировать неспособность за декорациями разных форм и цветов. И потому Трубников твердо решил стать начальником. Тем более, то было время решительного избавления от старого…, ошибочного… и, с другой стороны – безоговорочной веры в свежее, молодое, гремящее.
Стремительной карьеры так и не вышло. Речами таланта не заменишь. Многие сверстники Бориса Николаевича шагнули ого-го как высоко, отличились, видишь ли. Он даже было махнул рукой с годами – ну и пусть вечный зам. Тоже неплохо.