– Подожди меня здесь! – сказал он и вошел в находившуюся недалеко от угла фруктовую лавку с винным погребом.
Ждать Марье Егоровне пришлось довольно долго.
Наконец, Алексей Николаевич вышел; он, очевидно, уже успокоился, хотя лицо его было бледно, на губах появилась улыбка.
– Скажи, Маша, – заговорил он, – ты меня любишь?
– К чему опять этот вопрос? Помнишь, ты сам приказал мне не спрашивать тебя?
– Да, да, но теперь мне нужно знать… Ты, если любишь меня, стало быть, и веришь мне?
– Верю!
– Так докажи мне это…
– Говори, приказывай!
– Слушай тогда… Ты должна исполнить все, что я ни попрошу тебя, исполнить без рассуждений, без расспросов…
– Хорошо, я поступлю, как ты желаешь.
– Тогда вот что. Мы сейчас встретим Амалию Зальц. Я тебя оставлю, и ты вместе с нею отправишься на Варшавский вокзал.
– Зачем?
– Чтобы немедленно уехать… Вы сядете в первый отходящий поезд и отправитесь за границу.
Марья Егоровна с удивлением смотрела на жениха.
– Послушай, милый, но ведь это – бегство! – наконец сказала она.
– Да, если хочешь, бегство!
– Зачем оно?
– Чтобы спасти наше счастье!
Марья Егоровна на мгновение задумалась.
– Что же, ты согласна? – торопливо спросил Кудринский.
– Если бы ты, Алеша, хоть коротко разъяснил мне, что все это значит?
Алексей Николаевич сделал жест, выражавший и досаду, и нетерпение.
– Ничего, совсем ничего не могу я тебе пока сказать… Ты же обещала верить мне… Помни одно только, что все, что ты сделаешь, ты сделаешь для спасения нашего счастья.
– Кто же грозит ему?
– Люди, злые люди, готовые на все.
– Уже, не Кобылкин ли? – спросила она.
– Ах, может быть, и он! Так ты едешь?
– Хорошо, но заграничный паспорт?
– Зальцы все давно приготовили… Да, вот Амалия… видишь? Так ты с нею… за границей мы встретимся и… будем счастливы!
Кучер будто заранее предупрежден был, что ему делать. Едва только показалась Амалия Карловна, он остановил лошадь.
– Прощай, помни, что я сказал! – крикнул Кудринский и соскочил с экипажа так быстро, что Марья Егоровна даже не успела протянуть ему руку.
В то же самое мгновение около нее очутилась Амалия Карловна, и экипаж опять понесся по улицам. Зальц также была бледна и растревожена.
– Вот, милочка-душечка, – попробовала она взять свой прежний тон, хотя это и не удалось ей, – нам совсем неожиданно приходится совершить небольшую поездочку по Европе.
– Амалия Карловна, – взмолилась молодая девушка, – хоть вы скажите мне, что случилось.
– Это вы про нашу неожиданную поездку? Видите, много злых людей на свете.
– Это уже говорил мне Алексей… Но пусть они будут, эти злые люди, какое же нам дело до их злости?