— Это все?
— Нет, Ваше Величество. Помимо этого я располагаю сведениями, что неспокойно на юго-восточной границе. Оживились лютичи, которые тоже дружат с Готфридом. Он помогал им и сорбам в войне против Годослава. Нынешней зимой Годослав совершил стремительный поход по землям лютичей и нанес им несколько сокрушительных поражений. Кажется, он умудрился дать семь сражений за шесть дней, и все выиграл[47]. Сейчас лютичи хотят воспользоваться сложным положением Годослава и захватить часть его земель по Лабе. Собирают дружины и покупают наемников в Дании, Норвегии, Швеции и в Аварском каганате, и финансами им помогает Дания.
— Бедный Годослав… — король слегка зевнул. — Со всех сторон на него сыплются неприятности. Мало того, что мы к границе подошли, еще и Готфрид желает что-то ухватить, а тут и лютичи ножи точат! Но давайте выясним сначала один вопрос и только потом вернемся в лютичам. Так что же с Сигурдом? И какое он имеет отношение к славянам.
— Если наши рыцари не проучат его или откажутся с ним драться, несравненно возрастет авторитет датчан, Ваше Величество, и это может скверно отразиться на нашей внутренней политике в Саксонии, — сделал резюме дю Ратье.
— Слышишь, Оливье? — Карл по-прежнему поигрывал плеткой. — Таким образом, наш турнир перерастает в серьезное политическое мероприятие. Надеюсь, ты не будешь настаивать на продолжении войны в Саксонии только потому, что этот негодяй отвратительно себя ведет?
— Ваше Величество, господин дю Ратье располагает теми данными осведомителей, которые были у него до проведения ордалии. Но я уверен, что результат Божьего суда существенно изменит положение вещей, и от Сигурда отвернутся самые верные его приспешники из среды саксов.
— Это только предположение, — тут же возразил дю Ратье. — Мы должны опираться только на факты, которые имеем обсуждать. Если завтра утром у меня появятся другие данные, я буду готов согласиться с доводами уважаемого графа. Но пока об этом говорить рано.
Граф в ответ только руками развел. Его аргументы высокого рыцаря оказались бессильны перед прозой политической целесообразности. Впрочем, против нее граф Оливье не протестовал, потому что понимал отлично — турнир и был организован с учетом политического воздействия. Его возвращение из плена оказалось удачным предлогом, которым король не преминул с успехом воспользоваться. Не будь этого возвращения, нашелся бы другой повод. Не отыскался бы сам, его стоило придумать. Это граф Оливье понимал прекрасно.
— А что касается рыцарей, — продолжил Карл, — то я согласен с шевалье дю Ратье. Надо пригласить нашу славную пятерку и поставить перед фактом — они должны не просто побить Сигурда, но сделать это показательно! Пусть стражники пригласят рыцарей!