— Человек бороться рожден, — наставительно сказал дядюшка, сплевывая воду. Пирошников успел еще раз посмотреть на него и закрыл глаза, ожидая падения в пучину.
Он уже был готов с головою окунуться в обжигающую воду и чуть было не проснулся от внезапности впечатления, однако видение исчезло, и наш герой оказался в снегу, который окружал его со всех сторон, плотный, как вата, и почему-то теплый. Пирошников принялся разгребать снег руками, стараясь прежде всего отодвинуть его от лица, чтобы разглядеть обстановку. Ружья при нем уже не было, и молодой человек не мог с точностью определить — стоит ли он на чем-нибудь твердом или плавает в этом густом снегу. Огромные хлопья снега, сдвигаемые руками Пирошникова, слипались в комки, но продолжали кружиться вокруг его лица, и он уже устал их отгонять. Хорошо еще, что снег был теплый, так что наш герой даже вспотел, барахтаясь в нем. На мгновенье в метре от него мелькнула какая-то фигура, и Пирошников сделал движение ей навстречу.
Это была Наташа, которая, запрокинув голову с распущенными своими волосами и закрыв глаза, слепо тыкала раскрытой пятерней перед собою, а другую руку прижимала к груди. Вид у нее был отчаянный, и Пирошников попытался ей помочь, однако нога его провалилась в снег, когда он пожелал сделать шаг, а протянутая к Наташе рука лишь загребла пригоршню снежных хлопьев.
К сожалению, Наташа не открывала глаз, боясь, видимо, слепящего снега, а потому не видела Пирошникова, и он один стремился к ней. Однако из этого мало что получалось. Фигуры Пирошникова и Наташи исполняли какой-то сложный танец, похожий движениями на современный балет или плавание космонавтов в невесомости. Ни разу не удалось Пирошникову коснуться Наташи, и он с горечью наблюдал, как она постепенно удаляется от него и расплывается в снежных пятнах. Еще минута, и нашему герою осталось лишь зрительное воспоминание, которое он заставлял себя поддерживать, но безуспешно, поскольку мельтешение снега быстро рассеяло картину и вновь оставило Пирошникова одного.
Он уже устал сопротивляться метели и бессильно опустил руки, как вдруг снег начал таять и опадать вниз струями дождя, открывая перед Пирошниковым новую страницу сна.
Теперь наш герой стоял на мягкой и влажной траве, а перед ним раскинулся широко до самого горизонта ослепительный солнечный пейзаж с рекой, извивающейся меж холмами и блещущей, как серебряная лента, с лежащими в изгибах реки темно-зелеными лугами, по которым лениво слонялись коровы, очертаниями неведомых континентов на боках напоминая географические карты, со стогами сена, разбросанными небрежной рукой в странном порядке, точно фигуры в неоконченной великанами партии, с синими зубцами елей вдали, подпиливающими небо у самого основания, и дымком лесного костра, похожим на плоскую водоросль, всплывающую к облакам. Короче говоря, картина была идиллическая.