— Вот он, красавец, — сказал дядюшка в полной тишине, заметно качнувшись, а Наташа, верная, бедная, ни в чем не виновная Наташа опустилась над Пирошниковым, как сестра милосердия, расстегивая ему ворот и заглядывая в глаза.
— Что вы уставились, как в цирке! — крикнула она зрителям, чуть не плача, в особенности зло сверкнув глазами в сторону Ларисы Павловны, а потом нежными своими прикосновениями попыталась вернуть к жизни нашего героя. Пирошников глубоко вздохнул и поднялся, осунувшийся, бледный и несчастный.
Теперь представьте, как это выглядело со стороны. Пирошников в расстегнутом пальто, потерпевший очередное, я бы сказал даже, запланированное крушение надежд, но тем не менее потрясенный и растерянный, стоял в центре полукруга, образовавшегося в коридоре квартиры и состоявшего, как я уже упоминал, из Наташи, Ларисы Павловны, дядюшки, дворничихи в белом фартуке и божьей старушки на заднем плане.
Это отдаленно напоминало композицию какого-нибудь передвижника средней руки, в которой каждая фигура долженствует выразить определенный характер и идею. Я не стану перечислять, кто и с каким выражением глядел на нашего героя, поскольку первой свои намерения заявила дворничиха, ибо именно для этого была приведена сюда дядюшкой, уже испытавшим красоты Эрмитажа и Военно-морского музея и даже более того, — успевшим где-то дернуть по маленькой для поднятия духа.
— А вот ты, голубчик, предъяви паспорт, — ласковым басом произнесла женщина в ватнике, глядя на Пирошникова, если можно так выразиться, без душевного волнения.
— Нету, — буркнул наш герой, еще не предполагая всех страшных последствий неимения паспорта.
— Участковому заявлю, что без прописки живешь, — сделала ход дворничиха.
— Заявляйте.
— Хулиганишь, — гнула свое дворничиха с жуткой уверенностью в своих силах. Нашему герою надоел этот разговор как ни к чему не ведущий, и он шагнул за пределы полукруга, направляясь в мастерскую. Дворничиха вперевалку последовала за ним, поплелся туда и дядюшка, ступая с подчеркнутой определенностью; последней двинулась Наташа со страхом на лице, а Лариса Павловна, молча пожав плечами и подобрав с пола стул, затворилась у себя. Бабка Нюра растаяла, как всегда, бесследно.
Вошедши в мастерскую, Пирошников вялым движением скинул с себя пальто и уселся на раскладушку, вперив взгляд свой в пол. Давно не чувствовал наш герой себя таким усталым и разбитым, а тут еще непрошенные помощники, которые, войдя вслед за ним, с интересом наблюдали за его дальнейшими действиями. Когда выяснилось, что Пирошников предпринимать ничего не намерен, а намерен предаться размышлению (именно так показалось посторонним), дядюшка, до сей поры не участвовавший в игре, не утерпел и принялся снова докучать молодому человеку.