Самое отвратительное заключалось в том, что ошибиться было никак нельзя. Не слишком ли это – рисковать собственной жизнью, жизнью подруг и даже существованием целой планеты исключительно по природной недоверчивости? Одно утешает – если из-за моего упрямства Наставницы прикончат нас или уничтожат Землю, у меня вряд ли будет время рвать на себе волосы от отчаяния, все случится быстро.
Что мы теряем, согласившись вернуть Мэг Дары – кстати, по справедливости именно ей принадлежащие. Убьет она нас, что ли? Зачем? А если и так – на другой чаше весов Земля, и мы не имеем права ставить свои интересы выше. Но все равно что-то во мне восставало против мысли согласиться на предложение ведьмы.
Вдоволь порефлексировать мне не дали.
– Зачем ты это сделала? – в истерике крикнула Лиза, пытаясь отпихнуть меня от двери.
– Что сделала? – спросила я.
– Прогнала Мэг. Какой кошмар! Что теперь будет? Мы погибнем, и Земля тоже! Пусти, я побегу, догоню ее!
– До утра-то можно потерпеть, – недовольно проворчала я. – Утро вечера мудренее.
– За ночь все может случиться! – возмутилась Женька, энергично таща меня за ногу прямо на половичке. – Лиза права – нельзя терять ни минуты. Ты вечно нам указываешь, а мы, дуры, слушаемся! Все, хватит. Дело серьезное, а у нас своих мозгов хватает. Возвращаем Мэг и срочно отдаем ей Дары. Мы еще и наврали ей, ужас какой! Зачем мы сказали, что все Дары у меня?
То, что говорили подруги, в целом согласовывалось с моими мыслями. Тем не менее чувство противоречия заставило вцепиться в ручку двери, не подпуская никого к замку. Впрочем, девчонки действовали не слишком последовательно. Они в панике метались по коридору, невнятно бормоча. Странно! Будь ведьма здесь, я бы не сомневалась – чары. Однако я своими глазами видела, как она ушла. Неужели заколдовала квартиру? А на меня почему не действует? Да, защитный конус. Хорошо, что я его не сняла. Может, нам всем стоит перейти домой к Лизе? Ага, а по пути подруги сбегут на поиски Мэг. Да и не факт, что дело в месте, а не в чем-то другом.
И тут я услышала страшное шипение. Страшное – это еще мягко сказано. Что касается громкости – пара десятков змей, долго тренируясь, хором могли бы достичь похожего результата. А вот в выразительности они несомненно проиграли бы и уползли, посрамленные, делать с горя свое змеиное харакири. Шипение с низких нот поднималось на высокие, а затем вновь опускалось на низкие со столь удивительной непредсказуемостью, что кровь стыла в жилах.
Я покинула пост у двери, девчонки прекратили причитать. Вытянув шеи, мы уставились в одном и том же направлении. В углу сидел Бес и шипел. Нет, он не сидел! Он стоял, до предела выгнув спину, распушив хвост и топорща усы, и испускал невообразимые звуки, диапазону которых позавидовал бы сам Федор Иванович Шаляпин, не говоря уж о современных безголосых певцах.