Завязав шнурки и надев спортивного покроя куртку, Алексей Николаевич вышел проводить меня до автобусной остановки и немного проветриться. А общественный транспорт тут как тут. Мой собеседник с каким-то мальчишеским азартом, словно бросая вызов моему малоподвижному образу жизни, ринулся за автобусом с такой прытью, будто это он сам на него опаздывал. Я, не выдержав темпа, сошел с дистанции.
Еще как жив-здоров Алексей Николаевич. И дай ему Бог здоровья. Живет он под счастливой звездой. Хоть и очень-очень далекой...
Но неужели все-таки такой недосягаемой?
* * *
Вот так заканчивался очерк об Алексее Ботяне, появившийся за моей подписью на развороте газеты «Трибуна» 20 декабря 2002 года. Прошедшие годы внесли в текст минимальные коррективы. Я лишь убрал из материала временные акценты встречи с разведчиком почти десятилетней давности, чтобы не усложнять читателю восприятие, не вырывать суть тогдашних бесед с Ботяном из контекста нынешнего дня. Есть только одно принципиальное различие между двумя публикациями. Оно — в подзаголовке. Тогда, в 2002-м, он звучал как вопрос: «Найдет ли Звезда Героя, представленного к ней дважды?». Вопрос был осторожным, но не робким. Потому как исторгнут он был перенапрягшимся, вскипевшим чувством справедливости. Вопрос был неизбежен. И я был рад, что публично поставил его в российской печати, несмотря на циничное замечание моего тогдашнего главного редактора перед публикацией: «Ну, напечатаем. Глядишь, и получит человек свою звезду. Шоколадную». Цинизм выглядел бы чудовищным, если бы не был напускным, происходившим от неверия или как минимум неуверенности, которая искала и находила себе оправдание в умудренности опытом. Я сам не первый десяток лет работал в прессе и не был дежурным бодрячком. Но все-таки без веры в то, что ты делаешь, журналиста — не-ст.
Многое из происходящего вокруг — порождение именно этой веры. Всего через несколько недель после публикации на пороге моей квартиры возник незнакомец с ксерокопией того самого газетного разворота. И показал оборотную сторону бумажной простыни, испещренную сверху донизу аккуратными столбцами автографов. Среди них — я обомлел — фамилии восемнадцати действующих и отставных генералов разведки, восьми Героев Советского Союза и России. Всего на тот момент более 200 подписей под петицией с призывом присвоить Ботяну звание Героя. Я убедился: и без него спаситель Кракова, реальный «майор Вихрь» среди коллег был знаменитостью.
Ну вот, началось, подумал я. Но третье восхождение Ботяна к его Звезде было тоже непростым и долгим. Ас разведки и диверсионного дела, он имеет на своем счету не один героический эпизод. Не знаю уж, за какой к 60-летию Победы решили наградить его орденом Мужества. Награда, между прочим, ох какая высокая. Но друзья Ботяна все-таки ждали другую. Мне довелось отмечать событие у него дома в почти семейном кругу. Скажу честно, я не знал, радоваться ли мне или, мягко говоря, удивляться. Нет, я радовался, радовался! Очень. Но водка, которой мы обмывали орден, все-таки была с горчинкой. Все понимали, что это — взамен...