СУДЬБА ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ
Как Звезда Героя нашла разведчика, представленного к ней дважды, — 64 года спустя
«Свистят они, как пули, у виска — мгновения, мгновения...» Красивая песня. До наивности красивая, правда. Она про любимого мной Штирлица, которому в его напряженной, исполненной драматизма экранной жизни просто не было времени (да, честно говоря, и повода) задуматься над тем, что у виска — как пули — свистеть-то могут, увы, только пули.
...Чекисту, профессиональному разведчику и диверсанту Алексею Николаевичу Ботяну немецкая пуля, как скальпель, рассекла кожу на виске, даже не задев при этом костные ткани. Счастливчик. Смерть лишь погладила его по голове (шрам до сих пор об этом напоминает) и прошла мимо. Я, кажется, только из беседы с Ботяном, понял, что это такое: оказаться на волосок от смерти. А она не раз и не два заглядывала моему собеседнику в глаза, являясь в разных ситуациях все в новых и новых обличьях.
Это она, смерть — в образе воевавшего за Гитлера мадьяра с лицом, перекошенным от злобы, — однажды взяла под уздцы его коня, силясь дотянуться до всадника. Случилось это в 43-м, уже после завершения операции советского разведывательно-диверсионного отряда на железнодорожной станции западнее Ровно. Подрывники разнесли в пыль все объекты важнейшего коммуникационного узла, который обеспечивал переброску немецких войск на Восточный фронт. И отошли под рокот опоздавших немецких танкеток. Но на базе Алексей Ботян не обнаружил кого-то из товарищей. И вернулся. А тут венгр с распростертыми объятиями, в которых был готов удавить нашего разведчика. Сидеть бы этому мадьяру где-нибудь на родных европейских задворках, есть гуляш и пить токайское. Не захотел и вот свинца нахлебался. (А. Ботян: «Стрелял я всегда очень быстро—реакция была взрывная. И точно»).
Падали под Ботяном замертво лошади. При обстрелах чуть ли не под ноги ему валились с неба мины. А он — как заговоренный. Если он родился в сорочке, то сорочка эта должна была походить на современный бронежилет.
Ему ведь даже «повезло» сходить в разведку вдвоем с предателем. И он до сих пор не понимает, как остался жив. Вышли они тогда с напарником на деревенскую околицу. И вдруг заметили: в селе немцы. Залегли. Переждали. И потихоньку отползли в лес, в отряд вернулись. А ночью тот второй ушел к гитлеровцам... Алексей Николаевич разводит руками: «А ведь, казалось бы, чего проще — пришил бы меня еще там, в деревне. Моментов-то у него была уйма. И вышел бы к немцам не просто с поднятыми руками, но и с прямым доказательством своей преданности. Ну, да ладно. Я жив-здоров, и это главное».
