— На это может уйти несколько дней, — тихо сказал Питер. Потом передал отцу говяжью печень и вытер руки о фартук.
Я кивнула, глядя на его руки — лунки ногтей были заполнены кровью.
Придется, наверное, к этому привыкать, подумала я.
Теперь я каждый день ждала похода на рынок с еще большим нетерпением, чем уборки мастерской. И страшилась его тоже. Особенно я боялась того момента, когда Питер-младший поднимал на меня глаза. Я вглядывалась в них — узнал ли он что-нибудь? Мне хотелось узнать о своих родителях и сестре, но пока я не знала, я могла надеяться.
Прошло несколько дней. Каждый день я или покупала мясо у них в палатке, или проходила мимо после того, как побывала в рыбном ряду. Питер каждый раз просто качал головой. Но вот наступил день, когда он глянул на меня и отвел глаза. Я знала, что он мне скажет. Я только не знала, кто из них троих заболел.
Мне пришлось подождать, пока Питер не кончил обслуживать нескольких покупателей. У мня кружилась голова, и я даже хотела сесть на пол, но он был забрызган кровью.
Наконец Питер-младший снял фартук и подошел ко мне.
— Заболела ваша сестра Агнеса, — тихо сказал он. — Ей очень худо.
— А мои родители?
— Они пока здоровы.
Я не стала спрашивать, какой ценой ему удалось это узнать.
— Спасибо, Питер, — прошептала я, впервые назвав его по имени.
В его глазах я увидела сочувствие. И то, чего я боялась, — надежду.
В воскресенье я решила навестить брата. Я не знала, известно ли ему о карантине и о болезни Агнесы. Я рано вышла из дому и прошла пешком до его фабрики, которая стояла за городской стеной недалеко от Роттердамских ворот. Когда я пришла, Франс еще спал. Женщина, которая открыла мне калитку, засмеялась, когда я спросила, могу ли я повидать брата.
— Он еще не скоро встанет, — сказала она. — Подмастерья в воскресенье спят чуть не до вечера. Это у них выходной.
Мне не понравилось то, что она сказала и каким тоном она это сказала.
— Пожалуйста, разбудите его. Скажите, что к нему пришла сестра.
Мой требовательный тон напомнил то, как говорила со мной Катарина.
Женщина подняла брови:
— Вот уж не думала, что Франс происходит из семьи, так высоко сидящей на троне, что им можно заглянуть в ноздри.
Она ушла. Мне было неясно, собирается она будить Франса или нет. Я присела на низкую ограду и стала ждать. Мимо меня прошла собравшаяся в церковь семья. Дети — две девочки и два мальчика — бежали впереди родителей, как, бывало, делали и мы. Я смотрела им вслед, пока они не исчезли из виду.
Наконец появился Франс, протирая заспанные глаза.
— Грета, это ты? — воскликнул он. — Я не понял, кто пришел — ты или Агнеса. Но Агнесу, наверное, так далеко одну не отпустили бы.