Ни буровой, ни палаток, ни кухни-столовой, ни склада. Совсем ничего, только грязь бурая, да посередине площадки протекал жёлтый ручей, которого раньше и в помине не было.
Да и всё остальное вокруг изменилось до неузнаваемости.
Тундра совсем ещё недавно ярко-зелёной была, а сейчас в буро-пегую превратилась. Крохотные голубые озёра, в двух километрах от лагеря расположенные, слились в единую водную систему – цвета беж.
Даже небо – раньше голубое, задорное, молодое, как-то резко постарело, в тёмно-фиолетовые тона перекрасилось.
Айна Сизому ловко руку вывихнутую вправила, над коленной чашечкой Ника поколдовала, достала из кисета шепотку синего порошка, рану на плече присыпала щедро.
Можно и вниз спускаться. Только вот очень холодно – в одних трусах по Чукотке разгуливать.
Легко сказать – спускаться.
Двинулись со скоростью беременной черепахи, с трудом перебираясь через высоченные каменные завалы, непрерывно форсируя мутные ручьи.
Из одного завала торчала босая волосатая нога, в метре от неё на валуне стоял начищенный кирзовый сапог, пуская по всей округе солнечные зайчики.
Занятная картинка, такой, вот, чукотский сюрреализм.
– Будем из-под камней тело вытаскивать? – вяло поинтересовался Лёха.
Них только отрицательно рукой махнул, мол, не до ерунды нынче, есть и более важные дела.
Внизу, у самого подножья сопки, Эйвэ обнаружился. Лежал совершенно неподвижно, на кучевые облака глядел, помаргивая изредка. На теле никаких видимых повреждений не было видно, но в глазах читалось: не жилец.
– Что с вами, Маркус? – спросил Ник, осторожно приподнимая голову эстонца.
– Кончено всё со мной, – чуть слышно прохрипел Эйвэ. – Похоже, у меня позвоночник сломан. Пристрелите, Христа ради. И я мучиться не буду, да и вам со мной не придётся. Вам и без того сейчас непросто будет, а тут я ещё…. Пристрелите, прошу! Там фляга у меня на ремне, в ней воды немного, дайте глотнуть один раз, а потом – пристрелите…
Ник посмотрел на Сизого, тот извинительно развёл руки в сторону, мол, я бы и рад товарищу помочь, так нет оружия, из чего стрелять-то?
Айна эстонца водой из фляги напоила, осмотрела внимательно. Много раз поворачивала туда-сюда, спину ощупывала, руки поочерёдно поднимала-опускала.
Минут через десять вынесла вердикт:
– Может, будет жить. Может – нет. Ему долго лежать надо. Много есть мяса. Кровь оленью пить. Если Светлая Тень его любит, то будет живым. Ещё снег на тундру не ляжет, он ходить будет. Если раньше не помрёт.
Хороший вердикт, доходчивый и однозначный.
О носилках только мечтать оставалось.