— Нет, старина, ты еще не знаешь, как люди мрут, — расхрабрился Лю Дэ-шань, видя, что заговорил даже боязливый Тянь Вань-шунь. — Вот когда меня в первый раз призвали на трудовую повинность, попал я тоже на угольные копи. Давали там в день три чашки отвару, а было уже начало зимы, и лед промерз на три чи[14]. От холода и голода работать никаких сил не было. Слышу ночью толкает меня кто-то: «Скорей, скорей вставай! Иди уголь возить!» Продрал я глаза и говорю: «Да ведь еще не рассвело!» «Давай скорее, а то бить будут!» Вскочил я, прибежал на шахту. Протянул руку — пощупать, загружена ли вагонетка, и так перепугался, что сердце захолонуло. Крикнул и тут же получил бичом по спине: «Убью, если еще раз пикнешь, сучий сын!» Я сразу язык и прикусил. Что же, вы думаете, в вагонетке-то было? Трупы! Вот и катал я эти вагонетки и сбрасывал трупы в прорубь. Ты говоришь, у вас в день десять человек гибло. А мы вагонетку за вагонеткой возили. В те времена смерть на работах ровно ничего не значила. Спустят под лед — и дело с концом.
Когда речь зашла о страшных днях трудовой повинности, каждый вспомнил пережитые страдания. Сяо Сян не перебивал, и люди все рассказывали и рассказывали. Наконец начальник бригады поставил такой вопрос:
— Ведь правда счастье, что всем вам удалось домой вернуться?..
— Счастье! Счастье! — подхватило разом несколько голосов, не дав Сяо Сяну кончить.
— Не загреми пятнадцатого августа русские пушки, все оказались бы в проруби, — добавил Чжао Юй-линь.
— Это правильно, — продолжал Сяо Сян. — Теперь, скажите: а помещики отбывали трудовую повинность?
— Нет, не отбывали!
— А почему? — снова спросил начальник бригады.
Отвечали по-разному.
Кто говорил: имея деньги, можно было откупиться. По уверениям других, помещиков спасали от трудовой повинности их родственники, работавшие в разных учреждениях Маньчжоу-го. Третьи объясняли так: помещики, сыновья которых служили в армии или в полиции особого назначения, получали льготы и от трудовой повинности освобождались. Рассказывали, что, если помещиков и назначали на трудовую повинность, они ухитрялись посылать под своими именами батраков и мелких арендаторов.
— А кто в вашей деревне не отбывал трудовой повинности?
— Таких не мало! — тотчас откликнулся молчавший до этого Ли Чжэнь-цзян.
— Вот из семьи Хань Лао-лю отбывал кто-нибудь трудовую повинность? — поставил Сяо Сян прямой вопрос.
— Если бы людей нашей деревни назначали на трудовую повинность тысячами, до Хань Лао-лю все равно бы не дошло, — ответил Чжао Юй-линь, нервно раскуривая трубку.