Трое крестьян, воспользовавшись, что на них никто не смотрит, потихоньку выскользнули за дверь. Лю Шэн заметил это и хотел было их задержать, но Сяо Сян махнул ему рукой, не обращай, мол, внимания, и продолжал:
— Разве ваша жизнь сколько-нибудь схожа с жизнью семьи Хань Лао-лю? Разве вы так живете, едите и одеваетесь, как он?
— Кто же может с ним сравниться! — удивился Лю Дэ-шань.
Так как языки снова развязались, вставил свое слово и боязливый старик Тянь:
— Как же нас, бедняков, можно сравнивать с помещиками? У них одна судьба: на плече коромысла не таскают, в руках корзины не носят, вкусно едят, пьют водку, одеты в шелк, живут в высоких домах и просторных дворах. У нас судьба совсем другая: вставать до света, возвращаться затемно, пахать чужую землю, есть листья ивы, ходить в рваных мешках. А жилье какое? Даже глиняные лачуги, что мы строили, и те не наши…
Из воспаленных глаз старика брызнули слезы. Он хотел вылить накопившуюся в сердце горечь, но, увидев подстерегающие глаза Ли Чжэнь-цзяна, вдруг осекся и задрожал.
— Что с тобой, старина? — спросил его Сяо Сян.
Узнав у Чжао Юй-линя фамилию старика, начальник бригады подошел к Тяню, положил ему руку на плечо и с участием сказал:
— Старина Тянь, излей всю свою горечь. Поведай нам: какие у тебя обиды.
Старик опасливо покосился на Ли Чжэнь-цзяна и сдавленным голосом ответил:
— Начальник, мои обиды на роду мне написаны. Говорите о своих делах… Мой рассказ окончен.
Ли Чжэнь-цзян встал, поклонился сначала Сяо Сяну, потом всем присутствующим и неторопливо начал:
— Уж если никто не говорит, тогда я скажу. Я говорить не умею и прошу в том прощения. Моя фамилия Ли Чжэнь-цзян. Я арендую у Хань Лао-лю клочок земли. Старина Тянь тоже. Оба мы уже много лет знаем господина Ханя Шестого в роде и нрав его хорошо понимаем. Господин только на язык крепок, а сердцем он очень мягкий.
Лю Шэн и Сяо Ван возмущенно вскочили и подступили к Ли Чжэнь-цзяну.
— Кто тебя подослал? — крикнул Лю Шэн.
Ли Чжэнь-цзян струсил:
— Никто не подсылал…
— Зачем же ты пришел? — спросил Сяо Ван.
— Ни зачем… — Ли Чжэнь-цзян напрягал все силы, чтобы овладеть собой.
— Пусть говорит, пусть говорит, — вмешался начальник бригады, стараясь успокоить их.
Он опасался, как бы вспыльчивый Лю Шэн и горячий Сяо Ван не избили Ли Чжэнь-цзяна. Это только повредило бы делу воспитания масс и ослабило огонь, открытый по Хань Лао-лю.
— Значит, твоя фамилия Ли Чжэнь-цзян и ты арендатор, да? — миролюбиво спросил Сяо Сян. — Я как раз хочу спросить тебя: сколько же в конце концов земли у Хань Лао-лю?