С тех пор как Ли Чжэнь-цзян узнал об избрании своего батрака заместителем председателя крестьянского союза, он забеспокоился и решил в ближайший же вечер тайком наведаться к Хань Лао-лю и спросить совета. Он доложил помещику обо всем, что ему было известно, и вопросительно уставился на него.
— Чем же тебе плохо, что этот Го живет у тебя в доме? — спросил Хань Ляо-лю. — Напротив, это очень хорошо. Зайди к нему, послушай, разузнай, о чем они там толкуют, и сообщи мне.
Вернувшись из помещичьей усадьбы, Ли Чжэнь-цзян, не теряя времени, направился в лачугу к своему батраку. Погода стояла жаркая, дверь и окна были раскрыты. Люди издали заметили улыбающегося хозяина и тотчас замолчали. Тот потоптался, сделал попытку завязать разговор. Ему не ответили. Раздосадованный неудачей, Ли Чжэнь-цзян прошел к себе и угрожающе прошипел:
— Что ж, поживем — увидим…
Угроза была выполнена на следующий же вечер.
Го Цюань-хай задержался в бригаде и пришел домой, когда совсем стемнело. Ворота оказались запертыми. Во дворе кто-то был, однако сколько ни стучал Го Цюань-хай, никто не отозвался. Он легко перемахнул через ивовый плетень. Но едва нога коснулась земли, огромный сторожевой пес вцепился ему в ногу.
Положение Го Цюань-хая в доме Ли Чжэнь-цзяна сделалось совсем невыносимым. Жена хозяина Ли Хань-ши тоже имела свои основания злиться на батрака и лишь искала повода для придирки. Еще совсем недавно при виде широких плеч и могучей груди Го Цюань-хая у этой толстухи так разгорались глазки, словно батрак был сочной румяной грушей. Однако с некоторых пор она затаила на него обиду. Случилось это тихим вечером, когда мужа не было дома, сыновья тоже куда-то отлучились, а дочка играла за воротами. Воспользовавшись удобным случаем, Ли Хань-ши прилегла на кан, и из восточного флигеля послышались жалобные вздохи и стоны. Го Цюань-хай неподалеку мастерил себе дождевой плащ из травы и тотчас услыхал тихий, сдавленный голос хозяйки:
— Цюань-хай, поди сюда… У меня голова болит, скорей поставь мне банки.
Парень бросил работу, разыскал банки и вошел в дом. Разрумянившаяся, полуобнаженная хозяйка лежала на кане в самой соблазнительной позе. Когда батрак показался на пороге, хозяйка чуть повернула голову и с легкой усмешкой посмотрела на него. О банках она уже больше не говорила.
«Она совсем не больная», — решил Го Цюань-хай, положил банки на кан и вышел.
Едва он дошел до середины двора, как из восточного флигеля понеслись уже не вздохи, а отборные ругательства.
Все же, несмотря на такое оскорбление, хозяйка не оставила мыслей о батраке и улыбалась ему по-прежнему. Но с той поры, как Го Цюань-хай стал заместителем председателя крестьянского союза и к нему начали ходить не только мужчины, но и женщины, то есть, как она предполагала, ее соперницы, Ли Хань-ши мучила ревность. Глаза хозяйки уже не улыбались больше молодому батраку.