Катрина собрала лепестки в кучку и сложила в углу фургона. Ее волосы растрепались и спадали с плеч. Она привела их в порядок, как смогла без расчески или гребня.
Возвратилась Лили, и по звукам, раздававшимся снаружи, Катрина догадалась, что цыгане готовились к отправлению.
— Пожалуйста, поговори со мной, — взмолилась Катрина, — мне очень… здесь страшно… я ведь даже не знаю, куда меня увозят… и почему вы похитили меня.
Катрина говорила мягким, убедительным голосом. Именно так она разговаривала бы с ребенком или с человеком, у которого хотела найти сочувствие.
Лили была привлекательной девушкой, с большими темными глазами и черными волосами. Она с пониманием взглянула на пленницу и промолвила:
— Мне велели не разговаривать с тобой.
— Но в этом нет ничего дурного, — сказала Катрина. — Мы с тобой наедине, и почему бы нам не поболтать друг с другом?
Обратив внимание на платье Катрины, молодая цыганка призналась:
— Очень красивое! И ты красивая!
— Ты тоже красивая! — искренне произнесла Катрина. — Присев на кровать, она тихо, чтобы никто не расслышал, спросила: — Зачем я вам понадобилась? И куда вы везете меня?
Лили взглянула на нее с испугом.
— Это несправедливо! — промолвила она. — Очень несправедливо, но леди заплатила пятьдесят фунтов, чтобы мы похитили тебя.
— Пятьдесят фунтов? — удивленно повторила Катрина. Она догадалась, что Анастасия, возможно, ненавидела ее до такой степени, что готова была выложить огромные деньги, лишь бы от нее избавиться. — А куда мы направляемся? — спросила Катрина после минутной паузы.
Лили замахала руками, словно защищаясь.
— Я ничего не скажу, хотя это несправедливо, очень несправедливо! Но с другой стороны, новый фургон и новая лошадь за пятьдесят фунтов все возместят!
— Если ты отвезешь меня обратно, — спокойно предложила Катрина, — мой дядя заплатит сто фунтов.
Лили округлила глаза, но тут же промолвила:
— Нет, нет! Если я вернусь назад, моего отца схватит полиция. Когда мы продадим тебя, нам дадут десять, а может быть, и пятнадцать фунтов.
Словно испугавшись, что проболталась, Лили поспешила выскочить из фургона, заперев за собой дверь.
Несколько минут спустя Катрина услышала, что лошадей снова запрягали, а значит, ей предстояло дальше медленно, но неотступно продвигаться навстречу неизвестности.
Скорее ощущая, нежели осознавая это разумом, она понимала, что все происходящее сейчас с ней было ужасным.
Выглядывая из маленьких окошек фургона, она видела, что в основном они пробирались по лесным, реже — по скучным проселочным дорогам, где не попадалось ни одного признака человеческого обитания.