Но дело было не только в еде. Каждую неделю раздавался зловещий стук в дверь одного из жителей нашего городка и предъявлялся новый список подлежащих реквизиции вещей, в который входили: чайные ложки, занавески, тарелки, кастрюли, одеяла. Иногда сперва приходил только офицер. Он брал на заметку все ценное, а затем возвращался уже вместе солдатами, чтобы огласить список приглянувшихся ему предметов. Они оставляли нам долговые обязательства, по которым предположительно можно было получить деньги. Но в Сен-Перроне не нашлось ни одного человека, слышавшего, чтобы хоть кто-нибудь получил деньги.
— Что ты делаешь?
— Хочу перевесить картину. — Я убрала портрет из бара и повесила его в маленьком коридоре, подальше от любопытных глаз.
— А кто это? — заинтересовался Орельен, внимательно следивший за тем, как я перевешивала и поправляла картину.
— Я! — повернулась я к нему. — Неужто не узнаешь?
— Ох! — растерянно заморгал он.
Орельен вовсе не хотел меня обидеть: девушка на картине разительно отличалась от худой суровой женщины с серым цветом лица и измученными, усталыми глазами, которую я каждый день видела в зеркале. Я старалась не слишком часто на нее смотреть.
— Это написал Эдуард?
— Да. Когда мы поженились.
— Никогда не видел его картин. Я… я ожидал чего-то другого.
— Что ты хочешь сказать?
— Ну, картина какая-то странная. Краски странные. Он нарисовал зеленые и синие пятна у тебя на коже. У людей не бывает сине-зеленой кожи! И посмотри, лицо все какое-то смазанное. Выходит за контуры рисунка.
— Орельен, иди сюда, — подойдя к окну, позвала я его. — Что ты видишь?
— Горгулью.
— Нет, — шлепнула я его. — Посмотри. Только внимательно. Какого цвета мое лицо?
— Просто бледное.
— Присмотрись повнимательнее. К теням под глазами, к ямке на шее. Но не говори то, что заранее собираешься увидеть. Только смотри. А потом скажи, какие краски видишь на самом деле.
Брат уставился на мою шею. Потом медленно обвел глазами мое лицо.
— Да, действительно, — согласился он. — У тебя под глазами кожа синяя. Сине-фиолетовая. А на шее действительно есть зеленая полоса. И оранжевая! Alors
[7]— срочно зови доктора! Твое лицо окрашено миллионом разных цветов. Ты что, клоун?
— Мы все клоуны, — ответила я. — Просто Эдуард видит это лучше других.
Орельен рысью помчался по лестнице, чтобы сперва обследовать свою физиономию в зеркале, а потом уж удивляться тому, откуда взялись синий и оранжевый цвета, которые он непременно найдет. Но оно и понятно. Орельен обхаживал по крайней мере сразу двух девушек и в тщетной попытке ускорить процесс взросления постоянно брил мягкую, почти детскую кожу на щеках и подбородке отцовской опасной бритвой.