— Немного.
— Мне так жаль, — пробормотала Оливия. — Ты этого так ждала.
— Будет другой. — Серена старалась придать голосу уверенности, но боль в глазах выдавала ее. — Я привыкла смотреть на тебя, Лив, сверху вниз, когда ты в кровати, а не снизу вверх, — слабо улыбнулась она Оливии.
— Я надеюсь, что мне больше никогда не придется стоять у твоей постели, за исключением того радостного момента, когда буду держать твою руку при рождении твоего здорового малыша.
Серена закрыла глаза, по щекам потекли слезы.
— Я тоже на это надеюсь.
В комнату вошел Джонатан. Он смотрел только на Серену, не замечая присутствия сестер.
Джонатан сел на край постели и, наклонившись, заключил Серену в объятия.
— Серена, — сказал он, уткнувшись ей в шею. — Почему ты мне ничего не сказала?
— Я думала… Ждала подходящего момента. Но теперь мне кажется, что где-то в глубине души я знала, что со мной что-то не так, но не хотела, чтобы ты начал заранее надеяться.
Оливия и ее сестры одновременно встали и направились к двери, чтобы оставить Серену и Джонатана наедине.
— Ты должна была мне сказать… — услышали они его голос. — Я должен знать такие вещи… знать, как ты себя чувствуешь, о чем думаешь…
Оливия тихо прикрыла за ними дверь. Стоя в полутемном коридоре, три сестры обменялись скорбными взглядами.
Оливия не могла заснуть. Шел дождь со снегом, а от сильных порывов ветра в окно все время стучала ветка дерева. Оливия лежала вытянувшись, стараясь рассмотреть в темноте рисунок из цветущих роз на покрывале.
Ей было холодно и одиноко. Грусть накатывала на Оливию волнами: то отступая, то, наоборот, достигая высшей точки, за которой было отчаяние.
Она думала о Максе, жившем в противоположном крыле дома. Кроме его спальни, там не было жилых комнат. Там, наверное, так же тихо, и только снежная дробь бьет в стекла. Может, и ему так же холодно, одиноко и грустно, как ей?
Есть только один способ это узнать.
Оливия поднялась и спустила ноги на пол. На мгновение ей в голову пришла мысль, что он может посчитать ее слишком наглой.
Но ответ пришел быстро. Нет, он всегда был рад ее видеть. Хотя Оливия никогда раньше его не будила, она могла представить себе любую реакцию — от любопытства до смущения или радости, но никак не гнев или презрение.
Оливия достала из гардероба свой шерстяной халат, надела его и завязала пояс. Потом осторожно выглянула из спальни в темный коридор. Никого. Все крепко спали, включая слуг.
Она пошла по коридору, задержавшись только у дверей спальни Серены и Джонатана. Все тихо. Оливия представила себе крепко спящую в объятиях мужа Серену: та рассказывала ей, что они всегда так спят, и Оливия надеялась, что и сегодня ночью они не изменили своей привычке.