Хотите меня испытать? Пожалуйста! Дайте мне ответственное задание, и я блестяще выполню его! Сделаю все, что в моих силах, — даже и невозможное. Заключу сногсшибательные контракты с бешеными суммами. Раздобыв важную информацию у конкурентов, я принесу компании миллионную прибыль. Я стану самым перспективным работником конторы, так что меня станут переманивать другие организации, обещая повышенное жалованье и райские условия работы…
Да я… я… я… Чертова Рыбья Кость!
На следующее утро ловлю на себе осторожный взгляд Лиды. Она смотрит на меня с соболезнующим отчаянием, как на больного ребенка. Она все видела.
Она видела, как в девять я курил возле входа (галстук на мне был уже другой, более скромный), — ждал, когда подъедет машина Железной Леди. Ждал долго и безрезультатно, а эта гадина так и не приехала. Может быть, отправилась на переговоры, может, улизнула в командировку по регионам, а может, гуляет в Думе или загорает в правительственных коридорах. А. то и дрыхнет без задних ног по случаю дождливого утра в своей одинокой стародевичьей постели, потому что ей тоже неохота наблюдать мутные потоки воды, струящиеся по полуслепым стеклам, безнадежно зевать от сырости и мечтать о конце рабочего дня.
В итоге из–за дурацкого, бесполезного ожидания я опоздал к началу рабочего дня. Пришел насквозь мокрый, пахнущий из–за влажного костюма сырой шерстью, как гулявший под ливнем спаниель, и нарвался на выговор.
— Ромшин, — произнес Фирозов тихим голосом, продернутым металлической нитью. — Если за два года работы в фирме вы так и не сумели уяснить, что рабочий день у нас начинается в девять ноль–ноль, стоит ли дальше терять время?..
Я униженно поплелся на место.
— Что, автобуса не было? — сочувственно вздохнула Губасова, мерно вздымая щедрую молочную грудь. Хотя прекрасно знает, что на автобусе я не езжу!
— «А ночка бурная была»? — подмигнул Терехин, кивая на сбившийся на сторону галстук и перекошенное бешенством лицо.
Переглянувшись, Таня и Тамара хором фыркнули, демонстрируя превосходство пунктуальных сотрудников. Хотя, кроме пунктуальности, им совершенно нечего предъявить! Попик пожал плечами: мол, с кем не бывает… И только Лида сочувственно промолчала, следя за мной тревожными глазами.
В обеденный перерыв, когда она грела в микроволновке домашний суп из пузатой банки, а я заливал кипятком отвратительно шевелящуюся лапшу, оправдательно промычал:
— Хотел только сказать ей… что она не права! Дело не в галстуке…
Лида пробормотала, низко склоняясь над тарелкой:
— По четвергам она приходит не раньше двенадцати — навещает больную мать в закрытом санатории.