Юный овчарёнок хватанул пса за нос. Расплата была мгновенной и болевой — побитый нахал припустил к хозяину и бросился грызть его рукав. Странно: чем больнее кусал его пёс, тем овчарёнок сильнее трепал хозяйскую куртку.
Рябинин перепрыгнул канаву, отделявшую поляну от дороги, и подошёл к мужчине.
— Скажите, почему он вас кусает?
— От злости на этого ньюфа.
— Почему же не кусает его?
— Боится, на меня переносит…
Рябинин смотрел на хозяина собаки, теряя чужое лицо в какой-то воспалённой мгле, словно меж ними лёг туман всего леса.
— Что с вами? — насторожился мужчина.
— Нет-нет, ничего…
Рябинин вышел на дорогу, где остатки розового тумана доедали остатки раннего снега.
Перенос. Как же он забыл про это странное психическое состояние? Как же он забыл про гениальную народную замету — сорвать зло на другом? Не понял сказанную Верой Игнатьевной, свидетельницей, пословицу «кричит на кошку, а думает на невестку»?
Частенько горе подступает неспешно, как бы давая человеческой душе приготовиться. Но душа не хочет его, бьётся душа, пытаясь стать неприметной и спрятаться. Не спрячешься. Тогда душа пробует отпихнуть горе, оттолкнуть его подальше. Но куда — в космос? Некуда. Мечется душа и смотрит на людей: почему горе у меня, почему не у них? А может быть, не у меня, а может быть, у них? У них, у них! И слабая душа захлёбывается от призрачной надежды, и у слабой души хватает лишь сил вытеснить плохое и впустить хорошее. Конечно, горе у них, у других…
Мимо проехал многотонный грузовик с сосновыми брёвнами. Рябинин вдохнул запах смолы, который за эту секундную встречу перебил все другие запахи — и выхлопного газа, и мокрой земли, и прелых листьев…
Анна Слежевская противилась семейному горю сколько могла. Чем хуже становилось в доме, тем больше она похвалялась хорошим мужем и детьми. И когда стало невмоготу, она бессознательно перенесла своё горе на других. На любого. На Мелентьевну, вовремя сказавшую слова о вёдрах и убийстве. Теперь Слежевская знала причину своего горя — Мелентьевна хочет её убить. И повторяла это, и убеждала себя. И стало ей легче, ибо для слабой души покой дороже правды.
Рябинин скоро подходил к посёлку. Его промокшие ноги горели от быстрой ходьбы. И вроде бы сырой носок стёр пятку.
Но в посёлке Рябинин притормозил свой ход. Ему захотелось поговорить с Верой Игнатьевной — она могла знать больше, чем сказала в клубе. И он никогда не избегал общения с человеком, который умел заглядывать в душу чуть глубже, чем все остальные.
Рябинин знал её адрес. Он отыскал зелёненький домик на улице Зелёной и увидел хозяйку, выходящую из калитки.