Прошло ещё несколько дней, и Арзы стал чувствовать на себе насмешливые взгляды. А потом пошли и разговоры, что сын Хаким-ага ведёт себя недостойно, крутится возле дома Ишали-ага. Теперь юноша лишился последнего утешения — даже к дому любимой он не мог подойти, чтобы хоть издали взглянуть на неё. Впервые он понял, что такое слёзы отчаяния. Они пришли вместе с сознанием своего бессилия. Как подкошенный он упал в траву и плечи его сотрясались от беззвучных мужских рыданий.
…В день свадьбы Янгыл, когда весь народ оставался в Базар-Тёпе, Арзы ушёл в горы. Словно помешанной, слонялся он по их склонам и не понимал — как ему жить дальше. От своего деда он слышал легенду о Меджнуне, который, сгорая от любви, проводил дни в пустыне, — но раньше он не верил, что любовь может принести такие страдания человеку. Слушая легенду, Арзы улыбался, насмехаясь над чувством Меджнуна. Но теперь он испытывал его сам. Видеть, как отдают его любимую другому, было свыше его сил. Он даже представить себе не мог, что вот Янгыл усадили в кеджебе, вот процессия двинулась к дому моллы Лупулла, вот ввели её к нему в кибитку, сейчас она должна развязать на нём кушак и снять с ног сапоги… Кровь приливала к лицу Арзы от таких видений, а рука машинально хваталась за нож: о, как бы он расправился со своим соперником! Но едва злость отходила от сердца, заговаривал разум. Нет, молла Лупулла тут ни при чём. Не за этого, так за другого бы отдали Янгыл её родители, но только не за него. Это он знал наверняка. Слишком бедна была его семья, да и племя его не такое знатное, как племя отца Янгыл.
Его наречённая пока неизвестна ему, но ясно, что она будет из бедного рода и из его племени. Отец и мать знают — кто она. По старому обычаю выбор невесты происходит задолго до свадьбы, иногда за несколько лет, — почему же не знать им?
Так и было: родители Арзы давно держали на примете дочь своего дальнего родственника. Сыну они пока об этом не говорили, да и зачем? Всё равно будет так, как они захотят. Чего доброго — мальчишка может встретить свою наречённую! А встреча до свадьбы со своей невестой непристойна и неприлична.
Арзы вернулся к себе домой лишь поздно ночью. А на другой день, когда возобновился свадебный той, он вновь подался в горы. Юноша опять провёл бы время в тоске и отчаянии, но что-то толкнуло его к реке. Приближаясь к берегу, он ещё издали увидел очень странное на вид судно. Оно было раз в десять больше туркменского каюка и по бокам его торчали, словно у арбы, громадные колёса. На берегу толпились туркмены, разглядывая судно и изъясняясь жестами с человеком в белой фуражке, какие носят урусы.