Светлые глаза его на миг подернулись тоской. В них проступило всё – вид из окна на садик, заставленный надгробиями; дни-месяцы-годы, проведенные в лечебнице для душевнобольных, бесчисленные истории чужих кошмаров, которые ему пришлось выслушать, и кирш, смешанный со шнапсом, и все эти издательские отказы…
«СКАЖИ ЕМУ!!!» – истерически завопил внутренний голос.
Но я сдержался.
Я не мог рассказать об ЭТОМ даже лучшему другу. Даже тому, кто вывел меня на след девушки, которую я люблю. Девушки, с которой нас, возможно, связывает гораздо больше, чем я предполагал.
И если она направляется в общину к этому безумцу Бушмину, к Яну-Сноходцу… Неужели ее конечная цель – страна, в которую не выдают виз? Страна, в которую не ходят пароходы и поезда? Ее не найти на географических картах. Она дрейфует. Курсирует. Она где-то есть. Совершенно точно. За туманами, за ревом волн. Россыпи мерцающих огней на горизонте. Страна-мечта. Загадочная и непостижимая.
Но туда не ходят поезда, не летают самолеты. Туда не продают билетов.
И, насколько я знаю, оттуда не возвращаются.
Верденбрюк – Ланс-дю-Руа
Атлантида… Это не средоточие планетарной духовности и политико-административного ресурса, великий Р’льех. Не витающий в облаках Новый Ирам, летающий муравейник, населенный Чужаками, с его мешаниной извилистых трасс, высоких арок и ступенчатых террас. Не вампирские заповедники Восточной Европы, не исстари бунтующий Тибет, не подводный Атлантический Мегаполис-Агломерат, не закрытый Город Старцев в снегах Антарктиды… Не Москва, не Париж, не Нью-Йорк, не Токио.
Hic sunt dracones моих снов. Terra incognita моих мечтаний.
За размытой границей ойкумены, за цветной вьюгой, непроглядной мглой, состоящей из осколков моих грез.
Ее имя встречается на первых полосах газет и в колонках кроссвордов. На красочных афишах и в ресторанных меню. Она мелькает в чехарде киножурнала, предваряя очередную слезливую мелодраму или «круто сваренный» детектив.
Она есть.
Я ждал, что Лангедок встретит меня ленивым ярким солнцем, согревающим виноградники, кипарисы, черепичные крыши и плетеные кресла уличных кафе, играющим бликами на бирюзовой глади Средиземного моря – нежданно, и оттого тем более радостно выглядывающим из-за очередного поворота дороги…
Но я пропустил и сезон сбора винограда, и сезон сбора шампиньонов.
Теперь было время дождя.
Дождь-дождь-дождь. Его мелкие сердитые капли барабанили по лобовому стеклу такси, пасмурный водитель с обвислыми усами всю дорогу ворчал в такт им. Ругал дождь. Ругал Чужих, которые вредят туристическому бизнесу, переманивая богатых иностранцев в свои причудливые колонии. Ругал «месье Бушмин», единственную местную знаменитость, от которой столько ненужной шумихи и суеты. «Селебрити» предпочитали квартировать восточнее, в Сен-Тропе и Каннах. Но месье Бушмин превратил Ланс-дю-Руа в место паломничества для чудаков с деньгами и излишне развитой фантазией – со всего света.