— Зачем же до завтра откладывать? Собирать нам нечего. Да и засиделись мы здесь, у вас, пора и честь знать! Правда? — Я обнял за плечи Юли. Она рассеянно улыбнулась.
— Ну, раз так… — Кулак пожал плечами. — Мне чего? Я могу и сейчас!
— Тогда пошли?
— Вот здесь, стало быть, и пойдете, — Кулак раздвинул кусты, показывая нам узкую каменистую тропу. — Прямо в горы! Идти дня два, не более. Тут я вам харчишек на дорогу собрал кое-каких, значит… — Он протянул мне объемистый вещевой мешок. — Только ты это, не говори ему, ну, что это я тебе тропу-то указал… — Кулак замялся. — Обещал ведь я ему!
— Хорошо, не скажу. — Я пожал его бугристую твердую руку. Посмотрел на Юли: — Пошли?
Она подошла к Кулаку, поцеловала его в колючую щеку.
— Спасибо вам за все, Эд!
— Ну, уж так и спасибо! — стушевался он, обливаясь потом. — Чего спасибо-то? Ничего и не сделал я для вас… Это вам спасибо! От страха нас избавили. Вот это спасибо, так спасибо! А я чего? Будите когда еще в наших местах, заглядывайте. Мы вам за всегда рады… Ну, бывайте, что ли? — Он нерешительно помялся на месте, развернулся и торопливо заковылял к поселку.
— Какой хороший человек! — сказала Юли, провожая его взглядом.
— Максим! — Юли потянула меня за рукав.
Я удивленно посмотрел на нее.
— Смотри! — Она указала куда-то влево, поверх переплетенных, кривых ветвей кустарника, густо росшего на каменистых склонах холма, по которому мы взбирались.
Вначале я ничего не увидел. Желтые пятна сухой растительности почти сливались с громадными плоскими валунами, россыпью, подобно каменной реке, спускавшимися с вершины холма. Кое-где их разрезали черные полосы, словно трещины или провалы в горной породе, отмеченные глубокой ночной тенью. Нагретые на солнце камни испускали сухой жар, поднимавшийся в небо зыбким маревом. Тропа впереди становилась совсем узкой, и вскоре вовсе исчезала среди камней.
Рукавом я отер с лица пот, заливавший глаза и мешавший смотреть, и тут заметил метрах в ста от тропы, укрывшийся под выступом скалы, небольшой храм. Был виден только фронтон здания — плоский купол, высеченный из желтого камня и опиравшийся на два ряда квадратных в сечении колон. За колонами, судя по всему, находился вход в главное помещение храма, вырубленное прямо в скале и таинственно черневшее неведомой глубиной. Ошеломленный увиденным, я замер на плоском камне, пытаясь как следует рассмотреть таинственное сооружение. Звенящая тишина нарушалась лишь сухим потрескиванием лопавшихся на жаре коробочек семян, обильно покрывавших ветви кустарника.