— Пошутила?! — взревела всеобщая наилучшая. — Ну, знаешь! Тогда я умываю руки. Сама будешь объясняться со всеми, кого обдурила. И сомневаюсь, что тебя кто-нибудь поймет.
«Со всеми, кого обдурила»? Отлично, да? И когда она успела?.. Ну ничего, каникулы только-только начались, до осени многое позабудется. Надеюсь… А пока я хотя бы ситуацию прояснила, сказала, что у меня не будет никакого ребенка, это главное.
Если честно, мне уже давно хотелось каким-нибудь образом отделаться от Силвы. Погано, когда человека не перевариваешь, а все равно приходится его терпеть — только потому, что нет явной причины с ним разругаться. Так что теперь у нас с Силвой отношения такие, какие, думаю, устраивают нас обеих. Вот черт, я же ей должна! Мне нужны деньги! Позарез!
Весь день ждала Лауриного звонка, но так и не дождалась. Видно, Силва ее «просветила», и обе решили со мной не знаться. Ну и пусть! К черту! Разве это подруги! Да они силком бы меня оплодотворили, лишь бы устроить развлечение для всей школы! Ненавижу! Все! Все кончено! Навсегда! В конце концов, можно перейти в другую школу.
Услышав, как к дому подъехала мамина машина, я, хотя еще даже не совсем стемнело, быстро нырнула в постель и притворилась спящей. Немного покрутившись на кухне, мама стала подниматься по лестнице.
Ну вот, теперь от разговора точно не увернуться, он приближается с каждым ее шагом, с каждой ступенькой…
Войдя в комнату, мама сразу посмотрела на меня — я это видела, потому что глаза прикрыла неплотно, — и явно удивилась, что я так рано завалилась спать… Подошла к окну, задернула занавески. Я-то думала, потом она уйдет, но мама не торопилась. Она включила настольную лампу, пристроилась на краю кровати и стала наблюдать за мной. Деваться было некуда, так что я потянулась и открыла глаза.
— Так я и знала, что ты не спишь…
Я ничего не ответила. Притворилась, будто только что проснулась и еще плохо соображаю.
— Нам надо поговорить, — сказала мама и глубоко вздохнула.
Я догадалась, что она волнуется, да и вообще мама не умеет решительно приступать к разговорам.
— Котрина, дело серьезное…
Ну вот, сейчас она скажет, что пока не собиралась становиться бабушкой, и потребует, чтобы я немедленно ответила, кто отец ребенка. Почему-то всех это заботит больше всего. Я продолжала молчать.
— Мы очень долго жили врозь, Котрина, и, может быть, немного отдалились друг от дружки.
Хорошенькое «немного»!
— Но как бы там ни было, ты всегда была и будешь моей единственной доченькой, которую я всегда любила и буду любить…
Ну вот, начинаются слюнявые нежности, значит, сейчас как врежет под дых!