– Как вы могли, как вы осмелились такое написать! Так нахально повели себя… Мы же друзья, кому нужны эти коллективные письма?
Ельцина, оказывается, сильнее всего возмутили не подписи Коржакова, Барсукова и Грачева под письмом, а еще каких-то посторонних людей, например помощников, которых он друзьями не назначал. Борис Николаевич даже пригрозил уволить обнаглевших соратников, и они тряслись от мрачных перспектив.
Но в итоге Президент поступил мудрее. Он вызывал поодиночке каждого из подписантов и требовал раскаяния. И все они безропотно отрекались от подписи под письмом со словами:
– Виноват, Борис Николаевич… Больше такого не повторится.
Не отказался только я. Трижды Президент уговаривал меня покаяться, но я твердо отвечал:
– Считаю, что в тот момент мы были абсолютно правы.
«Инцидент» не испортил наших отношений. Если мы оставались наедине, Ельцин президентом для меня не являлся. Друг друга мы тогда считали «кровными» братьями (старшим и младшим) – в знак верности дважды резали руки и смешивали нашу кровь. Ритуал предполагал дружбу до гробовой доски. При посторонних же я всем своим видом показывал, что Борис Николаевич – Президент при любых обстоятельствах.
Как-то я принес Черномырдину список из восьми фамилий. Это были люди из его ближайшего окружения. Пояснил, что все они коррумпированы и желательно от нечестных чиновников избавиться. Виктор Степанович изобразил заинтересованность:
– Надо их проверить.
– Пожалуйста, проверяйте.
Но из всех тех, кто значился в списке, убрал только Александра Шохина, да и то якобы за обвальное падение курса рубля в памятный «черный вторник». А потом назначил его своим заместителем в проправительственное движение «Наш дом – Россия».
У меня с премьер-министром были умеренно-доверительные отношения. Я всегда мог напрямую ему позвонить, переговорить на самые деликатные темы. Иногда направлял аналитические материалы, и он благодарил:
– Саша, ради бога, присылай еще.
Меня он называл и Александром Васильевичем, и Сашей. Иногда я тоже невзначай переходил на «ты».
Обижался на меня Черномырдин только из-за Сосковца. С Олегом я дружил, а Виктор Степанович с ним конкурировал.
Когда Виктора Степановича назначили Председателем Правительства России, ко мне пришел его адъютант Александр Сошин и спросил, могу ли я посодействовать его назначению начальником отделения охраны Черномырдина. За хлопоты обещал исправно служить и Президенту, и премьеру, и мне лично. Я этот вопрос решил. В дальнейшем премьер и начальник охраны сошлись, и Виктор Степанович не раз наставлял полковника: