Екатерина вручила Остину пистолет, который отобрала у Дика.
— Ну, теперь вы поверите тому, что я говорила вам.
— Верю, — серьезно проговорил Остин.
— Эта дуэль совсем не была представлением.
— Это было нелепо, — сказал он. — Дик напился. Это был глупый фарс. Вивьетта разожгла его, пока он, по-видимому, не принял это всерьез.
— Он принял всерьез, Остин. Он в очень опасном настроении. Будь я на вашем месте, я бы поостереглась. Примите предостережение женщины.
Он постоял с минуту, глубоко задумавшись, рассеянно смотря на пистолет, бывший в его руке. Вдруг его глаз уловил какой-то странный блеск. Он вздрогнул, но быстро овладел собою.
— Приму к сведению ваше предостережение, Екатерина. Вот вам моя рука.
Спустя минуту, когда он остался один, он отогнул рукоятку пистолета — пистолета Дика. Блеск не был делом воображения. Это оказался пистон. Дрожащими пальцами он вынул его. Он провел рукою по влажному лбу, ибо почувствовал, что готов потерять сознание от ужаса. Но дело должно быть довершено. Он отвинтил шомпол и вытащил пыж, клочок белой бумаги, упавший на пол. Из дула, опущенного вниз, с глухим, зловещим стуком выпала пуля. Еще бумажный пыж, а за ним редкий дождь пороха. Он положил пистолет и взял другой с кресла, куда сам швырнул его. Он оказался незаряжен. Взгляд Остина упал на комки бумаги. Он поднял их и расправил. У камина лежала сегодняшняя газета, с уличающе оторванным углом.
Тогда он понял. Он упал в кресло, недвижимый от ужаса. Пистолет Дика оказался заряженным. Дик задумал убить его. Благодаря милосердию Бога, пистолет дал осечку. Но Дик, его родной брат, хотел убить его. Через час он вышел из комнаты, держа под мышкой ящик с пистолетами, с лицом сразу постаревшим на много лет.
Лишь пройдя пять или шесть миль под проливным дождем, Дик сразу остановился: в его отуманенном мозгу мелькнула мысль, что он оставил пистолеты незапертыми, так что всякий мог осмотреть их. Мысль эта подействовала на него так, как будто его ударили камнем по голове. Он повернул и пустился бежать домой, точно за ним гнались.
Вивьетта, сгладив следы беспорядка, причиненного ее слезами, спустилась к чаю. В гостиной находились миссис Уэйр, Екатерина и помощник священника, зашедший со специальным визитом или чтобы укрыться от дождя. Остин, к удивлению своей матери, прислал сказать, что он занят. При обычных обстоятельствах Вивьетта самым отчаянным образом флиртовала бы с молодым священником и отпустила бы его недоумевающим, что ему делать: предложить ей разделить с ним его жилище и сотню фунтов в год или перейти в католичество и стать монахом. Но теперь у нее не было настроения флиртовать. Она предоставила его всецело в распоряжение м-с Уэйр, а сама стала ласкать и закармливать ирландского терьера Дика, темные глаза которого точно выспрашивали с тревогой, где находится его хозяин. Ее отрезвила непонятная сцена в оружейной комнате — отрезвили грубость Дика и холодность Остина. Ей самым серьезным образом было предложено сделать выбор, она отказалась сделать его. Но произвести этот выбор ей придется очень скоро, если она не хочет заставить обоих своих воздыхателей уехать — шаг, который она ни на минуту не считала возможным.