— Да, — подтвердил Остин. — И сейчас дело идет о том же.
Она снова посмотрела сперва на одного, потом на другого брата, поднялась с места, с минуту колебалась, а затем протянула руку:
— Я готова довериться вам, Остин, — произнесла она.
Когда она вышла из комнаты, Остин подошел к стулу, на котором, в мрачном раскаянии, сидел Дик и положил руку на его плечо.
— Ну? — спросил он.
— Я согласен, — простонал Дик, не поднимая на него глаз. — У меня нет выбора. Я ценю твое великодушие.
Остин заговорил о месте в Ванкувере. Он объяснил, как мысль о нем пришла ему в голову, как Вивьетта поздно вечером накануне пришла к нему и рассказала о том, чего он никогда не подозревал — о желании Дика уехать за океан; как они устроили заговор, чтобы преподнести сюрприз ко дню рождения, как проехались в Уизерби послать телеграмму лорду Овертону. Слушая Остина, Дик глядел на него со смертельной бледностью в лице.
— Сегодня днем… в кабинете… когда ты сказал, что Вивьетта рассказала тебе все?..
— Да, о твоем желании уехать в колонии. О чем же и ком?
— И что я случайно услышал в оружейной… о телеграмме… о том, чтобы сказать мне… прогнать мою печаль?
— Речь шла просто о том, сказать ли тебе сегодня же о месте или подождать до завтра. Дик, Дик, — проговорил Остин, глубоко тронутый несчастьем, обрушившимся на брата, — если я был виноват перед тобою все эти годы, то только потому, что не догадывался о твоем состоянии, а совсем не потому, чтобы мало тебя любил. Если я издевался над тобою, как ты говоришь, то это объясняется исключительно привычкой вечно подшучивать, против чего ты, по-видимому, никогда не протестовал. Я и не подозревал, что оскорбляю тебя. За свою слепоту и беспечность прошу у тебя прощения. Что касается Вивьетты, мне следовало бы заметить, но я не заметил. Не говорю, что ты не имел оснований для ревности, но, клянусь Богом, вся конспирация сегодняшнего дня была задумана из любви к тебе, из желания доставить тебе радость. Даю честное слово.
Дик встал и прошелся по комнате, натыкаясь на мебель. Лучи заходящего солнца залили светом небольшую комнату и показали Дика в странном неземном свете.
— Я был неправ по отношению к тебе, — горько проговорил он. — Даже в своей страсти я глуп. Я считал тебя негодным фатом и обманщиком и приходил во все большее бешенство, и я пил… днем я был совсем пьян… меня охватило безумие. Когда я увидел, как ты поцеловал ее… да, я видел вас, подсматривая из-за экрана… у меня перед глазами завертелись красные круги… Тогда-то я и зарядил пистолет, чтобы тут же, на месте, застрелить тебя. Боже, прости мне!